48 
Николя пыталась отдышаться между приступами рвоты. Ройс подхватил ее и сел на край кровати. Она оказалась у него на коленях. В то мгновение, когда он коснулся ее, она залилась слезами. Ройс обтер ей лицо и прижал мокрый платок ко лбу.
– Хватит плакать, – приказал он, – скажи, что с тобой?
Николя не понравился его сердито-ворчливый тон.
– Со мной все в порядке, – солгала она.
– Ладно, – согласился Ройс. – Тогда объясни, почему ты льешь слезы?
Теперь голос его звучал слишком уж деловито.
– Знаешь, я вовсе не имела в виду все то хорошее, что говорила о тебе, – заявила Николя. Она оттолкнула его руку с платком и повернулась так, чтобы он видел ее лицо. – Не смей верить ни одному доброму слову из тех, что я сказала тебе.
Он кивнул, просто чтобы успокоить ее.
– А когда ты говорила все то, чему я не должен верить?
– Вчера вечером, – ответила она, – когда барон Гай досаждал своим высокомерием.
Ройс вспомнил и улыбнулся, но Николя была слишком занята своими мыслями и не заметила его улыбки. Прошедший вечер отнял у нее все силы. Она бессильно склонилась Ройсу на грудь и закрыла глаза. Где-то в глубине сознания она знала, что безумно хочет, чтобы он приласкал и утешил ее. Это было совершенно бессмысленно, но у Николя не было сил разбираться в своих чувствах.
– Ройс.
– Что?
– Ты ненавидишь меня?
– Нет.
– Ты очень рассердился, когда я выбрала тебя себе в мужья?
– А ты как думаешь?
– Думаю – очень, – прошептала она. – Теперь ты не можешь вернуться в Нормандию.
– Да, не могу.
– Это печалит тебя?
Он улыбнулся и положил подбородок ей на голову. Голос Николя звучал встревожено.
– А почему – нет? Ройс медленно вздохнул:
– Опять начинаешь спорить?
– Нет, – ответила она. – Ты должен вернуться в Нормандию, Ройс. Тебя там ждет кто-нибудь?
– По-моему, спрашивать об этом поздновато.
Глаза у Николя опять наполнились слезами.
– Я просто подумала, что такое возможно, – жалобно протянула она. – Господи, я сломала тебе жизнь.
– Нет, ты не сломала мне жизнь, – ответил он и обнял ее. – У меня нет женщины в Нормандии, Николя.
Она уткнулась ему в плечо. Ройс решил, что это известие обрадовало ее.
– Вся моя семья там, это верно, – продолжал он. – Мой отец умер, а мать живет с сестрами и их детьми.
– Я увижу твою семью?
– Возможно, – ответил он.
Ройс решил, что Николя вполне успокоилась и можно спросить, почему она плакала. Он было открыл рот, чтобы спросить ее об этом, но она вдруг прошептала:
– Ты должен вернуться в Нормандию, Ройс, хотя бы для того, чтобы побыть со своими.
Он заметил, с какой настойчивостью она произнесла эти слова.
– Это еще почему?
– Ты будешь там в безопасности.
– Я и здесь в безопасности. Николя решила попробовать иначе:
– Мне хочется уехать отсюда как можно скорее, муж мой. Может быть, прямо сейчас? Луна яркая, мы легко найдем дорогу.
В голосе Николя слышалось отчаяние. Ройс приподнял ее подбородок, чтобы видеть лицо. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она сильно напугана.
– Что случилось? – требовательно спросил Ройс.
– Ничего, – торопливо ответила она. – Я просто хотела бы уехать прямо сейчас.
Она оттолкнула его руку и опять уткнулась ему в плечо.
– Николя, почему ты боишься моих прикосновений? Я противен тебе до тошноты?
– О чем ты, Ройс? Ты же касаешься меня сейчас, – удивилась она.
– Я не об этом, – отозвался он. – Когда мы разделим брачное ложе…
Он не успел закончить. Она резким движением подняла голову. Боже правый, об этом она и не думала. Что-что, а испортить ей и без того плохое настроение Ройс умеет.
– Как ты можешь надеяться, что я разделю с тобой брачное ложе, – вырвалось у нее. – Когда у меня было время подумать об этом? Нет, ты не можешь…
– Могу, – перебил он ее.
Она, не отрывая глаз, смотрела на него. Судя по виду, он говорит серьезно. Она побледнела, сердце ее учащенно забилось. Николя опять залилась слезами.
Ройс сдержал свое раздражение. Он решил, что напрасно заговорил об этом. Когда наступит время, он сделает то, что должен, но сделает так, что она не успеет испугаться.
– Николя, ты веришь мне?
– Да. – Она никогда не думала об этом, но ответила мгновенно.
– Ты не боишься меня?
– Нет.
– Отлично, – прошептал он, тогда объясни мне, что тебя расстроило.
48 
