50 
– Теперь ты понимаешь, почему я считаю, что нам лучше уехать сейчас же?
– Николя, я хочу, чтобы ты рассказала все с самого начала, – потребовал он. – Расскажи мне подробно, что произошло.
Она не стала спорить. Когда Николя закончила свой рассказ, он крепко обнял ее. Лицо у него потемнело, а шрам побелел. Странное чувство охватило Николя. Воистину с ним она чувствует себя в полной безопасности. Николя даже не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так уверенно и спокойно. Больше она не думала об отъезде. Ройс защитит ее, где бы они ни были.
– Что ты собираешься делать?
– Что-нибудь придумаю, Николя.
Она кивнула.
– А теперь встань, я помогу тебе раздеться, – тихо сказал Ройс.
– Зачем?
Он сделал вид, что не заметил испуга в ее голосе.
– Чтобы ты легла спать, жена. Обещаю, я не дотронусь до тебя, пока не заживут твои руки.
– Благодарю тебя.
– Черт побери, не обязательно говорить об этом с такой радостью.
По сердитому тону мужа Николя поняла, что обидела его, уязвила его гордость. Она встала и посмотрела ему в лицо.
– Ройс, первая ночь между мужем и женой должна быть особенной, правда?
Она, покраснев, отвела глаза. Ройс не удержался и поддразнил ее:
– Но ведь ты уже была замужем, помнишь? У тебя даже есть ребенок или ты уже забыла Ульрика?
– Конечно, нет, – торопливо сказала она. – Я только пытаюсь объяснить, что независимо от того, есть опыт или нет, наша первая ночь должна быть…
– Особенной? – докончил он. Николя кивнула.
– Я бы предпочла не беспокоиться о том, что кто-то хочет всадить тебе в спину кинжал, пока ты… пока ты занят другим делом.
Ройс развязал ее пояс, отбросил в сторону и встал. Он старался не замечать того, что делал; Вот он снял через голову платье, за ним последовала остальная одежда, и наконец Николя осталась в одной прозрачной, как воздух, рубашке.
Воцарилось напряженное молчание. Она стояла неподвижно, словно статуя. Ройс уже сожалел об опрометчивом обещании не трогать ее.
– Ты ничего не сказала о своей спине, – заметил он, пытаясь хоть как-то освободиться от нарастающего внутри него напряжения. – Вполне возможно, что начали бы с тебя. – Он сам заметил, как резко звучит его голос.
Она стояла перед ним, низко опустив голову и поджав пальцы на ногах. Творец, обнаженная она еще прекраснее! Какие длинные и стройные ноги! Нежная, как шелк, кожа. В мерцающих отблесках свечи она напоминала богиню. Легчайшая материя не скрывала от него округлости упругой груди. От этого вида у него все свело внутри.
Да, она прекрасна! И принадлежит ему.
– Ты не допустишь, чтобы мне причинили зло?
– Что ты сказала?
– Ты не допустишь, чтобы мне причинили зло? – повторила она.
Он призвал на помощь все свои силы, чтобы сообразить, о чем она говорит.
– Нет, конечно, нет.
– Почему ты хмуришься? Ты сердишься на меня?
Он покачал головой и едва не рассмеялся. Это невинное создание и не подозревает, какие мысли и желания обуревают его. Он глубоко вздохнул, уложил ее в кровать, накрыл одеялом и отвернулся к двери.
– Николя, – позвал он, не оборачиваясь.
– Что?
– Когда мы приедем в мое владение, – начал он, подчеркивая слово «мое», – я не допущу больше никакой лжи между нами. Ты будешь говорить мне только правду.
– Ты думаешь, я солгала тебе о женщине, которая велела мне убить тебя?
– Нет, – ответил он. Потом повернулся и посмотрел на нее. – Я говорю о другом. Как только мы приедем в Роузвуд, ложь закончится. Обещай мне.
Николя не хотела ничего обещать.
– О какой лжи ты говоришь? – спросила она, пытаясь определить, что он имеет в виду.
– Думаю, ты прекрасно понимаешь, – ответил он. – Просто пообещай, Николя.
Он ждал ответа, глаза у него блестели стальным блеском.
– Ройс, пойми одно, – прошептала она. – Я пойду на что угодно, чтобы защитить Ульрика и Джастина. Вот это я тебе обещаю.
– Ты думаешь, что ложью защитишь их?
– В прошлом, когда я…
– Я говорю о будущем, – прервал он. – С того мгновения, как мы прибудем в Роузвуд, – больше никакой лжи.
Николя глубоко вздохнула.
– Хорошо, – прошептала она. – Обещаю тебе, больше лжи не будет.
Ройс повернулся и направился к двери. Он уже не думал о жене. До рассвета предстоит многое сделать. Он взялся за ручку двери, когда Николя позвала его.
– Ройс, мой отец всегда целовал мать, желая ей спокойной ночи. Это семейная традиция.
50 
