33 
Дурное дело — обрекать двух людей идти по жизни рука об руку. Дурное и грешное. Можете представить себе, каково это, с того дня, как что-то начинает задерживаться в голове, знать: вот с кем-то из этих крикливых голенастых девчонок ты будешь рядом всю свою жизнь. Независимо от чувств. Независимо от желаний. Просто потому, что иначе невозможно. Остаётся только одно: принять свою участь всем сердцем. Я так и поступил. А Наис...
Ну зачем она решила посмотреть, что я делаю? Она не должна была узнать... Никогда. Очарование любого чуда пропадёт, если дотошно ознакомиться с его изнанкой — формулой заклинания, мешком заплесневелых причиндалов, потребных для чародейства, и вечно сморкающимся в рукав магом, который это чудо и сотворил. Я многое бы отдал за то, чтобы моя жена осталась в неведении. Но теперь ничего уже не изменишь.
Как обладающий определённым могуществом, наследник рода Ра-Гро подвергался очень большому риску не дожить до того времени, когда сможет зачать своего преемника. И чтобы избежать опасности оставить город без следующего защитника ввиду несвоевременной кончины предыдущего, была создана купель, хранящая в себе... и семя в том числе. Ну, а каким образом это самое семя в неё попадало, рассказывать не нужно: всем понятное, хотя и не слишком пристойное действо. В котором я принимаю участие примерно дважды в год. И если случится так, что супружеское ложе всё-таки не сведёт меня и Наис, она отправится сюда и опустит своё тело в тёплую воду, чтобы... Нет, даже думать об этом не хочу! Отдать свою любимую реке? Это слишком горько. Утешает только одно: если моя жена и впрямь вынуждена будет плескаться в купели, это будет означать, что я уже мёртв. Вот только «всё равно» мне не будет. Нет, я увижу и прочувствую всё, от начала и до конца. Наказание ли это или же бесценный дар, не знаю. Не хочу задаваться таким вопросом. Но, наверное, многие отцы с радостью поменялись бы местом со мной, чтобы иметь возможность даже после смерти видеть, как растёт сын. И как скорбит о непрожитых вместе годах стареющая жена...
— Так и собираешься спать?
Голос матери над ухом. Насмешливый и одновременно заботливый.
— А?
— Иди, ложись в постель. Хватит пылью дышать.
— А мне нравится, — довольно щурюсь.
— Нравится... Тебе нужно кровь чистить, а ты глупостями занимаешься.
— И вовсе не глупостями! Мне... Надо было подумать.
— Подумал? — в вопросе звучит искренняя заинтересованность.
— Немного.
— Узнаю своего сына! Ты у меня всегда думаешь... немного.
Она старается казаться строгой, но с каждым годом это получается всё хуже и хуже: вот и сейчас мне хочется обнять матушку и прижать к своей груди, крепко-крепко, потому что вижу, как близко к сердцу она принимает всё, что со мной происходит. И как огорчается тому, что происходят со мной, по большей части, вещи глупые и недостойные.
— Ма... Скажи, Нэй очень расстроилась?
Инис кусает губу, но не спешит отвечать.
— Она злилась?
Молчание.
— Кричала?
Ещё более глубокое молчание.
— Плакала?
— Не гадай понапрасну, Рэй. Я не хочу об этом говорить.
— Но почему? Может быть только одна причина... Ты тоже когда-то...
Зелёные глаза застилает давняя боль.
— Да, я — тоже.
Она поворачивается слишком резко, словно каждое движение причиняет ей боль, но я ловлю её руку и, сползая с кресла, опускаюсь на колени:
— Прости, пожалуйста... Я не хотел, чтобы ты вспоминала.
— Я не могу забыть, Рэй. Даже если бы хотела. Но я не хочу забывать.
Пальцы Инис мягко, но уверенно высвобождаются из моих, и вдох спустя я остаюсь один. И в библиотеке, и просто. Один.
Восьмой день месяца Первых Гроз
Свободная Ка-Йи
Правило дня: «Враг может обмануть и подставить, но не предать».
«Лоция звёздных рек» указывает:
«Неспешный день, полный недоразумений, казусов, неожиданностей.
Лучшее время для исправления содеянных ошибок, ибо боги не вмешиваются: они отдыхают вместе с Ка-Йи. Главное, ничего не потерять, не упустить, не забыть и не запутаться в череде дел и обязанностей, помня, что сюрпризы судьбы — не всегда сладки и приятны, и отвечать за всё придётся тебе самому».
Антреа, предместье Неари,
утренняя вахта
С первого раза быстро отыскать калитку в изгороди, бесцеремонно увитой плетями диких роз, было невозможно — знаю на собственном опыте. Нет, честно: когда Виг пригласил меня к себе домой, но при этом попросил зайти «с чёрного хода», я хоть и удивился, но решил, что мне это будет по плечу. Как и любое дело в семнадцать лет, разумеется. А вот оказавшись перед густой зелёной стеной, из которой любопытно и насмешливо таращились на мою растерянность махровые бутоны... Слегка присмирел и поспешил заручиться помощью не только дурной уверенности в себе, но и самого светлого, что у меня есть. Нет, не разума. Своих волос. Конечно, и мозгами раскинуть пришлось, куда ж без этого? Но главным оказалось совсем другое.
33 
