Особенно,... 
17 
Публика расступилась, давая дорогу. На тонких пальчиках Железной Орхидеи не было ни одного Кольца, но это обстоятельство не мешало ей выражать полное довольство. Рядом шел деревянной походкой Лорд Акула с рапирой на перевязи. Соперники сошлись лицом к лицу. Герцог поклонился, Лорд ответил тем же. Железная Орхидея уже не пыталась помешать поединку.
- Пусть победит сильнейший! - провозгласила она и отступила в сторону.
- Милорд, - Герцог отсалютовал оружием, - смерть выберет меж нами.
Лорд Акула Неизвестный приветственно поднял рапиру и ничего не сказал.
Герцог Квинский встал в позицию: свободной рукой оперся о талию, приподнялся так, что тело удерживалось только на пальцах ног и было готово к стремительному броску вперед.
- Ан-ту-раж!
Лорд Акула изготовился к схватке с четкостью, достойной автомата.
Толпа окружила дуэлянтов, предпочитая, однако, не слишком приближаться.
Акула атаковал не раздумывая. Герцог парировал, и тут же ему пришлось откинуть корпус назад - острие клинка едва не достало грудь. Лорд Акула продолжал наступать и потеснил противника. Отбив очередную атаку, Герцог ответил выпадом, встретив только сталь рапиры Лорда. Поначалу зрители без труда различали все фигуры в танце дуэлянтов, но скоро противники, освоившись с манерой друг друга, стали действовать быстрее. Стук клинков слился в сплошное лязганье, тонкие лезвия мелькали.
На этой голой и пыльной земле встретились достойные соперники.
Все перипетии борьбы, каждая маленькая удача отражались на мужественном лице Герцога Квинского. Чувства Лорда Акулы надежно скрывала маска. Никто не решился бы определить, что переживает этот странный аскет в момент, когда Герцогу удается задеть его плечо или когда сам Акула Неизвестный, кажется, вот-вот пронзит бешено колотящееся сердце противника.
Поначалу публика то и дело аплодировала и дружно ахала в ответ на ловкие действия соперников. Постепенно зрители затихли. К ним пришли ощущения тех, кто в древности был свидетелем подобных зрелищ, —сопричастность происходящему. Они прониклись напряжением боя.
Почтение к античному искусству удерживало Герцога от пополнения сил приливом внешней энергии. Нужду в этом он испытывал - поединок оказался много труднее тренировок в гимзале. Другим открытием оказалось полное совпадение фехтовального мастерства Лорда Акулы и его механического инструктора. Творец автомата ни в чем не превосходил свое создание, и это обнадеживало, а надежда была очень нужна Герцогу Квинскому. Он только сейчас осознал, что означают условия дуэли - все разнообразие прелестей жизни для одного из соперников исчезает навсегда.
От этой мысли Герцог на мгновение растерялся и тут же пропустил укол. Почувствовал, как сталь вонзается в тело, как обжигает боль... Охнул и покачнулся.
Противник сделал шаг назад и остановился, будто чего-то ожидая.
- Ту-жур, - спохватился Герцог, пытавшийся понять, умирает он или еще нет.
Резкая боль отпустила, сменилась ноющим ощущением. Дуэль могла продолжаться. За спиной что-то крикнула Железная Орхидея. Герцог встал в позу.
- Ан-ту-раж!
Суматошная атака едва не окончилась печально. Герцог, теряя равновесие, чуть было сам не наскочил на рапиру Лорда Акулы и только в последний момент заставил тело уклониться от встречи с острием. Шагнул назад и внутренне собрался. Следующий выпад легко отразил и контратаковал. Снова своевременно встретил соперника, и сам сделал выпад.
Самочувствие его было необыкновенно. То обдавало жаром, то знобило, и только рана отзывалась жжением; она почти перестала болеть.
Лорд Акула вновь преодолел защиту Герцога—кончик его рапиры рассек левую руку противника чуть ниже плеча.
Царапина, к немалому удивлению Герцога, его отрезвила. Хладнокровно подтвердив успех Акулы, он немедленно принял боевую стойку, переполненный совершенно новым, доселе неведомым чувством. Вероятно, в старину эту эмоцию называли “чувством опасности” или “страхом”.
Она заставляла Герцога цепко защищаться и все острее атаковать, ставя противника в весьма затруднительное положение. В движениях Акулы появилась странная беспорядочность; он явно не поспевал за действиями преобразившегося Герцога и ничего не мог противопоставить его напору. Лорд шаг за шагом отступал.
Безотчетно, как в тренировочном зале, Герцог провел атаку и нанес укол—рапира вонзилась в сердце.
17 
