108 
Лили провела языком по внезапно пересохшим губам и на мгновение закрыла глаза.
— Твои пальцы, — прошептала она. — Это ощущение внизу живота… И твой рот, и тело, прижатое к моему…
Найт едва не сорвался с места. О Господи, а он-то думал стать хозяином положения! Взгляните только на него! Он страдал гораздо больше Лили, наливаясь сладостной болью. Ведь Найт был мужчиной, а мужчины мучаются желанием значительно сильнее женщин, когда речь идет о постели. Он просто не ожидал от нее такой… честности.
— Знаешь, что я собираюсь сделать с тобой сегодня?
Лили покачала головой, смутно сознавая, что в этот момент неспособна связно думать и произносить самые простые слова. Он совращал ее сейчас словами так же неотвратимо, как в тот день, в дубовой роще.
— У нас в доме нет дуба. Сегодня слишком холодно, чтобы вернуться в рощу. Но, Лили… нет, я не буду рассказывать. Просто покажу. Ты не будешь нервничать или бояться.
Найт решительно отодвинул стул н поднялся, явно стремясь к желанной цели, но вместо этого, к потрясенному изумлению Лили, словно мысленно одернув себя, отвернулся и кинул через плечо:
— Не хочешь ли сыграть мне на пианино? Лили непонимающе уставилась на мужа:
— Конечно, — выговорила она наконец. — Именно этого мне хочется сейчас больше всего на свете.
Но про себя, горько вздохнув, подумала, что на самом деле жаждет только одного: услышать из уст мужа, что он любит ее и женился потому, что не может без нее жить. Но ему нужно лишь ее тело, ничего больше. Он достаточно ясно дал понять это. Лили не была ни ханжой, ни лицемеркой и, хотя все понимала, готова была признать, что тоже желает его, страстно желает. Однако Найт ей небезразличен, черт возьми! Ни к одному мужчине она не относилась так!
Они вышли из столовой, оставив еду почти нетронутой. Лили, реалистка в душе, знала, что сегодня ее пальцы вряд ли смогут справиться с мало-мальски сложной пьесой. Что он задумал? Сегодня, именно сегодня, ей предстоит стать женщиной, и эта мысль была столь восхитительно возбуждающей, что ей безумно захотелось броситься в его объятия прямо здесь, в гостиной. Но вместо этого. Лили сыграла ирландскую балладу, к счастью, очень медленную и достаточно однообразную.
Найт наблюдал за ней, замечая, как пламя свечей бросает мягкие отблески на ее головку, зажигая золотистые блики в густых белокурых волосах. Тонкое кружево вокруг выреза, обрамляло белоснежные плечи и спускалось к упругой груди под мягким шелком.
Найт покачал головой. Если продолжать и дальше непрерывно думать об этом, представлять, воображать… он пропал, пропал навеки. Найт поэтому и попросил ее сыграть, чтобы хоть немного удержать на расстоянии, но это не возымело никакого действия.
Он должен держать себя в руках. Эти странные, непонятные, тревожащие чувства, которые он испытывает к Лили, необходимо держать в узде. Нельзя допустить, чтобы они им правили. Но только ли похоть? Единственно ли вожделение завладело им?
— Довольно, Лили.
Найт поднялся и взял со стола подсвечник. Пальцы Лили нервно упали на клавиши; раздался беспорядочный аккорд. Она взглянула на мужа с каким-то странным облегчением. Он играл с ней в какую-то непонятную игру, и Лили желала положить ей конец, желала, чтобы он отнес ее в постель, лег рядом, любил ее. Как только она узнает в чем дело, времени хватит, чтобы вознести молитву Господу, или хотя бы немного восстановить душевное равновесие. Не сразу, но понемногу, постепенно.
Лили медленно встала, застенчиво улыбаясь мужу. Найт протянул руку, и она доверчиво положила в его большую ладонь свою маленькую.
— Я велел перенести твои вещи в мою спальню, — сообщил он, пока они вместе поднимались по ступенькам.
— Ты очень добр.
— Добр? Я просто хочу, чтобы ты была рядом. На следующей неделе мы займемся твоим гардеробом.
— По-моему, это необязательно, — возразила Лили. — Мое подвенечное платье великолепно, Найт. И кольцо тоже. Мне не хотелось бы выглядеть неблагодарной.
— Благодарность не имеет с этим ничего общего, Лили. И вообще, не желаю я никакой благодарности. Хочу только тебя, ничего больше.
— Я и так твоя.
— Еще нет, — пробормотал Найт с таким видом, будто у него внезапно начались сильные боли.
Они наконец добрались до хозяйских покоев в конце коридора. Найт открыл дверь, улыбнулся невесте и попросил:
108 
