Лёгкий, ненавязчивый романчик 
92 
— Я хотел предупредить, что дорога здесь неровная, и к тому же мы скоро приедем в Слоу. Я поведу свою лошадь в поводу.
Он спешился. Честити, скрипя зубами, последовала его примеру.
— Ты могла бы остаться в седле.
— Я с удовольствием разомну ноги, — возразила она вполне искренне.
Идти пешком тоже было болезненно, но не настолько, как ехать верхом. За время поездки рубцы, должно быть, сильно распухли.
Целый участок дороги был сильно разбит, в глубоких, неровных колеях скопилась вода. Местами попадались большие лужи. К счастью, оба они были в сапогах.
Еще две деревни остались позади. В каждой из них Честити была на грани того, чтобы взмолиться о передышке, но оба раза справилась с собой и промолчала. Казалось, целую вечность назад и в другом мире она поставила перед собой цель — устроить судьбы сестры и крохотного племянника — и шла к этой цели шаг за шагом и уже находилась на завершающем этапе. Никак нельзя сдаться именно теперь…
Честити споткнулась. Син поддержал ее, ухватив за правую руку. Она вскрикнула.
— В чем дело? — В темноте он нащупал вздутие. — Что это?
— Так, ерунда.
— Откуда?
— Я… оцарапалась. Не знаю где.
Честити зашагала дальше. Син помедлил, потом последовал за ней. В глазах у нее стояли слезы — отчасти боли, отчасти безмерной усталости. Тьма была очень кстати, потому что скрывала их.
— Кажется, сарай темнеет справа от дороги. Вряд ли в нем держат скот — поблизости не видно жилых строений. Скорее всего это сеновал. Остановимся и передохнем.
Отлично, но как потом заставить себя продолжать путь?
— Это ни к чему! Мы ведь спешим.
— Ты называешь это «спешим»? К тому же мы уже достаточно далеко от Мейденхеда и можем позволить себе передышку. Потом можно будет поднажать, а ехать без остановки неразумно, да еще в таком мраке. Не хватало свалиться, получить ушиб или растянуть связку. Идем! Вот дырка в живой изгороди.
Пришлось подчиниться. Вообще говоря, «пришлось» не вполне отражало суть. Все существо Честити рвалось навстречу отдыху.
В самом деле, за изгородью оказался сарай. Был он ветхий и, судя по всему, заброшенный, но все же в нем сохранилось достаточно сена, чтобы накормить лошадей и устроиться самим. Син собрал сено в кучу и накрыл сюртуком.
— Привал! Всем садиться и отдыхать!
Девушка осторожно опустилась на сюртук, чувствуя разом все свои рубцы и ссадины, но предвкушая возможность расслабить усталое тело. В сарае было еще темнее, но близость Сина ощущалась как теплое и ласковое прикосновение.
— Приляг на мое плечо, — сказал он немного погодя. — Будет удобнее.
— А тебе?
— Обо мне не беспокойся.
Прилечь на плечо хотелось, но Честити опасалась, что это только начало и что дело зайдет много дальше простого отдыха Она была слишком опустошена даже для короткой любовной интерлюдии. Более того, Син мог обнаружить рубцы.
— У меня нет намерения обольстить тебя, — сказал он. — Даю слово. Я всего лишь хочу, чтобы ты получше отдохнула.
Когда Син в чем-то заверял, усомниться было невозможно. С бесконечными предосторожностями девушка устроилась в выемке его плеча. Казалось, это уютное углубление устроено природой именно для женской головы. Рука легла на плечо, тепло тел смешалось, и Честити почувствовала себя укрытой от жестокости мира.
Усталость взяла свое.
— Нам нельзя спать сразу обоим… — пробормотала Честити. — Это опасно…
— Чем же? Чтобы отыскать нас в этом сарае, твоему отцу пришлось бы как следует поколдовать. Спите спокойно, леди Честити Уэр.
— И ты не возражаешь? — Язык уже едва слушался.
— Против сна?
— Против имени.
— А почему я должен возражать?
— Ты не можешь… не можешь любить меня… такую.
— Мне лучше знать. Спи!
* * *
Казалось, уже минуту спустя ее осторожно потрясли за плечо.
Открыв глаза, Честити увидела над головой дырявую крышу, через которую просачивался утренний свет. В глаза словно песку насыпали, голова раскалывалась от боли, ныло все, что только может ныть. Несколько часов отдыха только ухудшили дело.
— Тот толстяк насажал тебе синяков, — заметил Син. — Убить его мало!
— Это не он…
— Убить мало их обоих!
— Видишь? — Честити устало улыбнулась. — Только встань на мою защиту — и придется ополчиться на весь мир.
— Да ради Бога! — отмахнулся Син. — По крайней мере будет чем заняться.
92 
