Последние отзывы

  80  

Правда, бросив охотиться за юбками (чему раньше посвящал практически все свободное время, а порой и рабочее тоже), Александр Иванович столкнулся с новой проблемой: чем себя занять и на что тратить деньги. Потому что сидеть, тупо уставившись в экран телевизора, просто не умел, как не умел, скажем, колоть лбом орехи, шевелить ушами или, по примеру некоторых оригиналов, жрать напоказ карманные зеркала и бритвенные лезвия. Да и деньги, раз уж умеешь их зарабатывать, надо же хоть иногда на что-то тратить! Бывают люди, для которых деньги – самоцель, но Александр Телешев к таким не относился. Вообще, он давно уже наигрался во все эти игры с чиновниками, банкирами и деловыми партнерами буквально до тошноты и был бы рад найти занятие поспокойнее, но его пока останавливала необходимость выставить на улицу без малого триста человек, которые на него работали.

Пить – по-настоящему, по-русски, сделав это смыслом своего существования, – ему не хотелось. Тяги к саморазрушению Телешев пока не испытывал. Оказалось вдруг, что проблема, чем себя занять, как сделать жизнь хоть чуточку более интересной и осмысленной, на самом деле серьезна и трудноразрешима. И тогда один из постоянных партнеров по теннису посоветовал ему заняться коллекционированием – неважно, чего именно, хоть пробок от пивных бутылок, хоть старинных автомобилей.

Идейка показалась Телешеву бросовой, но – чем черт ни шутит? Крышечки от бутылок – это было, конечно, скучно, а автомобили он давно рассматривал лишь как более или менее комфортабельное и престижное средство передвижения, а не как предмет поклонения и восторга. Вспомнив о своем художественном образовании, он решил – вот именно решил, приложив к этому сознательное волевое усилие, – коллекционировать антиквариат.

Поставив перед собой цель, Телешев двигался к ней с неотвратимостью катящейся с горы снежной лавины. Он начал заглядывать в антикварные лавки и магазины, свел знакомства в соответствующих кругах и умело эти знакомства поддерживал; вкус у него был неплохой, глаз зоркий, ум цепкий и острый; он теперь не орал пьяные песни под гитару скучающим, озябшим от долгого сидения в чем мать родила малолеткам, а почитывал справочники и каталоги. И уже через каких-нибудь полгода, немного стесняясь самого себя и в особенности той неожиданной, почти детской радости, которую при этом испытал, повесил на голую стену своей скудно обставленной квартиры первое приобретение, первый экспонат своей коллекции – икону начала восемнадцатого века, подлинность которой была засвидетельствована экспертами. За каких-нибудь три года он собрал неплохую коллекцию, хотя до настоящего признания и ему и его собранию было еще очень далеко.

Мало-помалу это искусственное, насильственно привитое самому себе увлечение начало перерастать в настоящую страсть, которой он по-прежнему немного смущался. Посмеивались и окружающие: коллекционеры, для которых он все еще оставался выскочкой-нуворишем, видящим в антиквариате и произведениях искусства лишь выгодное вложение капитала, – заочно, в узком кругу, за игрой в бридж, а старинные приятели-бизнесмены – открыто, в глаза, за бутылкой водки или коньяка. Именно уклончивое, снисходительное и даже слегка презрительное отношение опытных коллекционеров к удачливому новичку – отношение, о котором он прекрасно знал и которое твердо рассчитывал со временем переменить, – послужило главнейшей причиной истории, в которую он влип.

Один крупный торговец антиквариатом, выражаясь полунамеками, сообщил ему, что в Пскове появился человек, готовый недорого уступить золотой энклапион двенадцатого века. (Старый хрен при этом смотрел так, что было ясно: он ждет, когда Телешев спросит, что такое энклапион. Ничего подобного он, понятно, не дождался: Александр Иванович уже был почти готов заткнуть этого умника за пояс в научном диспуте любой сложности.) О том, что энклапион краденый, антиквар, естественно, не упомянул, но Александр Иванович читал газеты, смотрел иногда новости по телевизору и любил порой, чего греха таить, побродить по Интернету. Поэтому он сразу понял, о каком энклапионе идет речь; понял он и то, почему бесценная информация о возможности приобретения действительно уникального предмета антиквариата (подумать только, двенадцатый век!) была слита не кому-то из признанных, авторитетных коллекционеров, а человеку, которого эти самодовольные олухи старательно держали на некотором расстоянии.

  80