37 
– Тебе же холодно!
– Да ничего.
Голос ее был не такой, как раньше. Звук остался глухим и скрипучим, но прежняя резкость пропала.
– Ты боишься? – догадался Илларион.
Она молча кивнула.
– Что-то случилось?
– И выйти боюсь, и здесь уснуть тоже, – вместо ответа на последний вопрос она ответила на предыдущий.
– Давай объясни в чем дело;
Забродов не торопил, ждал. Диана продолжала сидеть по-турецки, скрестив под собой ноги. Потом вдруг решилась и встала.
– Там, «на улице» скажу. Только не подходи близко.
Ему тоже она не верит. Нормально для напуганной женщины. Встала в пяти шагах от брезентового полога, ему указала на место в такой же дистанции от себя. Чтобы в случае чего успеть крикнуть, чтобы крик услышали.
– Знаешь…
Ей было очень трудно начать. Она напряженно смотрела вниз, под ноги, пряди волос закрывали лицо. Если б сейчас перед ней стоял преступник, он мог бы этим воспользоваться.
– Мне показалось, я увидела звезду. Нагнулась рассмотреть и вдруг упала тень. Не моя, а чужая… Такая странная, огромная.
– Ты же знаешь, что утром и вечером, когда солнце опускается, тени становятся длиннее.
– Кто-то неподвижно стоял у меня за спиной.
Не знаю даже, мужчина или женщина. Все бегали, спешили, а оно вдруг остановилось.
– Может, оператор?
– Камеры в руках не было. Я побежала, не оглядываясь. Следом никто не погнался. Вообще не знаю, что было бы страшнее.
– Ну, успокойся. Ночь скоро кончится.
Слабое, конечно, утешение. Придет ведь следующая.
– Хочу свалить отсюда. Никогда не думала, что сама захочу. Не знаешь, когда прилетит вертолет?
– Точно не знаю. Скоро… А голову тени не помнишь? Патлатых мужиков у нас вроде нет, женщин коротко стриженных тоже. Разница должна быть четкой.
– Голова в кусты попала, поди разбери. Четко помню две ноги и две руки. Ручки, ножки, огуречик – получился человечек.
– Это в моем детстве такое говорили. В твоем разве тоже?
– Знаю откуда-то.
– Важно поспать хоть пару часов. Иначе завтра будешь как вареная курица.
– Если надо, я могу три дня и три ночи не спать. Уже пробовала.
Диана… Ее записанное на кассете «выступление» было самым коротким из тех, что Забродов успел просмотреть:
– Только не надейтесь, что я перед вами буду выворачиваться наизнанку. Вы здесь ничего такого не предлагаете, чтобы ради этого распинаться.
Хотите берите меня, хотите – нет. Я сильно переживать не стану…
Еще посмотрю, кто у вас пройдет по конкурсу.
Если такие же уроды и дебилы, как в других шоу, я сама откажусь играть вместе с ними. Может, на экране это очень забавно и все тащатся, но я в таком цирке лилипутов участвовать не намерена…
Чем о себе рассказывать, я лучше о вас расскажу. О тех, кто конкурсы проводил. Один козел бородатый стал меня в гости к себе зазывать, обещал с художником познакомить – якобы этот самый художник обязательно напишет мой портрет. Знаю я этих художников – все их «художество» это нажраться и на кого-нибудь залезть.
Другой ваш спец по «кастингу» тоже стал мне строить глазки. Рожа кабанья, а глаза – бусинки.
Между прочим, сватал меня в другое шоу на другой канал. Так что имейте в виду – есть у вас такой агент ЦРУ. По описанию поймете, о ком я – второго такого экземпляра нет…
Интересно, что любого другого ни за что бы не пропустили с таким вот «монологом». Но Диана прошла отбор. Есть люди, не желающие подстраиваться ни под какие критерии, наоборот, ради них переворачивают сами критерии. , Деланно грубый разговор, как ни странно, сыграл в ее пользу. В сочетании с изысканной внешностью – красивым бледным лицом, иссиня-черными волосами, длинной шеей и узкими ладонями – он звучал не хамски, а по-своему завораживающе. Как неожиданно острая приправа к блюду.
* * *
…Не так просто убедить в чем-то женщину, сохраняя дистанцию в пять шагов. Но Забродов пока не хотел приближаться, чтобы не напугать.
Один шаг вперед – и колеблющееся доверие может упасть до нуля.
Полог приоткрылся и наружу выглянул Игорь Ладейников. Он заметил тихо беседующих мужчину и женщину и невольно подался назад:
– Прошу прощения.
– Ничего, все в порядке, – заверил Илларион. – Мы тут чисто по-дружески беседуем.
Поколебавшись, Игорь вышел из барака, встал рядом с Дианой, не подозревая о ее страхах.
– Глаза не болят? – поинтересовался Забродов.
– Да что мне сделается? Вот с Ольгой плохо.
37 
