91 
– Что – то же самое?
– Ну, что засланный ты. Чтобы, значит, доказательства собрать, что здесь вместо турок наш брат вкалывает – хохлы да белорусы.
– Да откуда я теперь знаю, – сказал Глеб, – засланный я или нет? Говорю же: не помню ничего. Какие турки, почему турки?
Купченя принялся долго и путано объяснять, почему на стройках Москвы работают турки, кто такие нелегалы и чем они выгодно отличаются от тех же турок. Глеб, знавший все тонкости этой кухни не хуже своего собеседника, в который раз подумал, до чего же живуч институт рабства. Одного работорговца он прихлопнул несколько дней назад, но это капля в море. Если хочешь искоренить рабство как явление, этому нужно посвятить всю жизнь без остатка. Тогда тебе поставят памятник, назовут твоим именем улицу, а то и город.., а рабство будет преспокойно процветать дальше, приняв для маскировки новые, гораздо более изощренные формы.
Внезапно сбивчивый монолог Купчени прервался.
– Атас! – страшным шепотом сказал он и ловко поставил на место решетку.
Глеб тоже поставил решетку на место и на всякий случай спустился с унитаза на пол, целиком обратившись в слух. Тлеющий окурок он раздавил пальцами и засунул в заранее присмотренную щель.
У соседа негромко стукнула дверь, зашаркали по полу тяжелые шаги, потом раздались голоса.
– Здорово, симулянт! – произнес смутно знакомый Глебу бас.
– Оба-на! – радостно воскликнул Купченя. – Колян! Ты как сюда попал? Неужто Айболит нам свиданку дал? Или ты.., того, втихаря?
– Никаких тихарей, – басил Колян, – никаких свиданок. Все, брат, по закону. Я теперь у нашего доктора за медбрата. Он, понимаешь, забастовку объявил. Чего это, говорит, я один за всех отдуваюсь? Может, говорит, вы меня заставите еще и задницы этим симулянтам вытирать? Ну, я и напросился. Так что теперь будем каждый день видеться. Курить хочешь?
– А то! Давай скорей, уши пухнут. Уж я экономлю, экономлю… Когда, думаю, Колян еще раз придет? А ты – вот он. Ну, молоток!
В соседней ванной чиркнула зажигалка, и через отдушину снова потянуло дымком. Глеб с некоторым удивлением пожал плечами: на его взгляд, доктор Сергей Петрович вовсе не был перегружен настолько, чтобы вербовать медицинский персонал из числа строителей. И потом, почему он сделал это именно сейчас, когда оба его пациента начали поправляться?
– Кури скорей, – сказал тем временем Колян. – Я ведь не просто так пришел, а для процедуры.
– Для какой еще процедуры?
– А вот для какой!
– Э, э! – обеспокоенно воскликнул Купченя. – Ты чего? Убери эту заразу! Это что, прикол?
– Не прикол, а укол, – наставительно сказал Колян. – Доктор прописал, так что перестань орать. Давай свою ж.., гм.., афедрон свой давай.
– Кого?
– Задницу! Не в глаз же тебя колоть…
– Даже не мечтай. Вылей это дерьмо в унитаз, и весь базар. Нет, ну ты что, в натуре, – совсем оборзел? Задницу ему подавай. В лесу раздавался топор дровосека…
– Дровосек отгонял топором гомосека, – подхватил Колян. – Давай, снимай штаны, что ты ломаешься, как целка… Не бойся, не трахну.
– Кто тебя знает? И вообще, я же сказал: отвали. Пусть доктор колет, если ему приспичило. Тоже мне, медик нашелся. Шприц ему доверили… Уйди, говорю, от меня! Дай человеку спокойно покурить! Иди сначала на чучеле потренируйся.
– Сам ты чучело. То, на чем тренируются, называется муляж. Давай свои полушария, не выкобенивайся.
– Ты откуда такой грамотный? Муляжи какие-то знает, афедроны… Когда успел институт закончить?
– Мне доктор все объяснил. Иди, говорит, кольни Купченю в афедрон. И на муляже дал попробовать.
– Вот иди и еще попробуй. Когда диплом получишь, приходи. Нет, Колян, правда, кончай гнилой базар. Вон оно, очко, туда и вылей. На хрена мне какие-то уколы? Мне пересадка кожи нужна, а этот козел уколы мне прописывает. Так ему и скажи: Вовка, мол, послал тебя, козла бородастого, куда подальше вместе с твоими уколами. Не хочешь в нормальную больницу отправлять, так и не приставай. Шрамы у меня и без уколов появятся, как миленькие. Нет, ну скажи: что я, не прав? Ты лучше вот чего, ты мне бухалова принеси – хоть в шприце, хоть за щекой… Грелку, что ли, найди. Тоска же смертная, прямо выть охота, особенно по вечерам. Принесешь?
– Посмотрим. Штаны снимай. Сидевший на краешке унитаза Глеб насторожился. В последних словах новоиспеченного медбрата ему почудилась смутно знакомая недобрая интонация. Так говорят люди, привыкшие навязывать другим свою волю при помощи огнестрельного оружия.
91 
