121 
– Оставьте, – раздраженно сказала она сестре, суетившейся вокруг с бинтами. – Разве вы не видите, что это труп?
В коридоре, на лестнице, на первом этаже особняка и на подъездной дорожке во дворе, как и говорил незнакомец, лежали, сидели и слабо копошились, пытаясь встать, раненые. Ольга Дмитриевна насчитала девять человек, трое из которых уже не дышали. Последний труп она нашла в кабинете. Она не сразу узнала барона, лицо которого было буквально вмято вовнутрь страшным ударом, как будто он пытался бодаться с поездом.
Ольга Дмитриевна немного постояла над трупом.
Ей казалось, что нужно что-то сказать на прощание, но она не находила слов. Потом в углу застонал, приходя в себя, и медленно перевернулся со спины на живот водитель «скорой помощи» Иван. Ольга Дмитриевна посмотрела на него, и нужные слова нашлись сами собой.
– Я выхожу из игры, – сказала она трупу и покинула особняк, уверенно цокая высокими каблуками купленных два дня назад в дорогом бутике туфель.
* * *
Борис Иванович спустился на третий этаж и позвонил в дверь. За дверью заливисто залаял Кузя и послышался ворчливый тенорок Захарыча, который урезонивал не в меру ретивого сторожа. Лай смолк, и Комбат услышал шарканье домашних тапочек. Потом щелкнул замок, загремела цепочка, и Захарыч открыл дверь.
– Спасибо, Захарыч, – сказал Борис Иванович, возвращая старику ключ. – Тележка твоя на месте и в полном порядке. Выручил ты меня, век не забуду.
– Заходи, – обрадовался Захарыч. – Чайку попьем, а то и чего покрепче сообразим… Ну давай, заходи.
– Прости, Захарыч, – сказал Комбат. – В другой раз. Меня дома человек ждет.
Захарыч вдруг хитро прищурился, – Это не тот, которого ты в простыне привез? – поинтересовался он. – Который голый.
Борис Иванович смущенно почесал затылок.
– Да, – сказал он, – от тебя не скроешься… Слушай, Захарыч, у меня к тебе еще одна просьба.
Не в службу, а в дружбу, а? Если тебя кто-нибудь спросит… Это вряд ли, конечно, но, если все-таки спросят, ты скажи, пожалуйста, что машину ты мне не давал.
– Вопрос жизни и смерти? – уточнил Захарыч.
– Он самый, будь он неладен.
– Ага, ага… Только что-то я не пойму, Иваныч, про какую машину ты мне толкуешь? Мы же с тобой в шахматишки резались у меня дома. Ты что, забыл?
Я тебе еще рассказывал, как мы с ребятами рейхстаг брали. Неужто не помнишь?
– Как же, – сказал Борис Иванович, – помню.
Буквально наизусть.
Историю о взятии рейхстага он действительно успел выучить наизусть со всеми подробностями.
– Хороший ты мужик, Захарыч, – сказал он. – Правильный. Спасибо тебе еще раз.
– Не за что, – ответил старик. – Слушай, Иваныч, а ты мне на ушко не шепнешь, в чем тут соль?
– Обязательно, – ответил Комбат. – Когда все закончится, ладно? Е-бэ-жэ.
– Если будем живы, – со значительным видом перевел старик и кивнул головой. – Договорились.
Если что, машина в твоем распоряжении! – крикнул он вслед уходящему соседу и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь, чтобы любопытный фокстерьер Кузя не выскочил вслед за гостем на площадку.
Борис Иванович поднялся к себе и увидел, что за время его отсутствия ситуация существенно изменилась: Бакланов сидел, одной рукой опираясь о подлокотник дивана, а другой держась за спинку. Голова его то и дело бессильно падала, но он тут же упрямо вздергивал заросший колючей бородой подбородок.
– Так, – пьяно растягивая слова, сказал Бакланов, когда Борис Иванович попал в поле его зрения. – Новый персонаж… Ну, что вы мне еще приготовили?
Имей в виду, рожа, работать я на вас не буду, лучше сразу убейте…
– Е-мое, – растерянно проговорил Борис Иванович, – здорово они тебя обработали. Ты что, Баклан?
Ты не узнаешь меня, что ли?
– Все вы на одно лицо, – тяжело мотая головой, сообщил ему Михаил. – Погоди, вот сейчас я очухаюсь маленько, тогда и поговорим. Тогда тебя не только я, но и мать родная не узнает.
– Ото, – сказал Борис Иванович. – Уж больно ты грозен, как я погляжу… – Ему вдруг пришла в голову одна мысль, и он вкрадчиво спросил:
– А дозу не хочешь?
Бакланов резко вскинул голову и напрягся всем телом, пытаясь встать. Лицо его исказилось от нечеловеческих усилий, на плечах и исхудавших руках вздулись бугры мышц, но эта задача была ему явно не по плечу, и Бакланов обессилен™ упал обратно на диван, издав напоследок негромкий разочарованный стон.
121 
