94 
– Значит, вас не останавливают у рамки металлоискателя? И на выходе никогда не обыскивают?
– Я вообще-то художница, – она посмотрела на Валерия Сергеевича с откровенной насмешкой.
– А материтесь, как сапожник, – не удержался тот.
– Разве это мат? Всего-то послала. Вот когда я действительно разойдусь...
– Что за проект? – Валерий Сергеевич весь подался вперед и уставился на нее, не моргая. – Вы ведь говорили об ограблении музея?
– А чем докажешь?
Какое-то время они смотрели друг на друга, не дыша. Потом Валерий Сергеевич медленно сказал:
– Не хочешь выдавать любимого человека?
Зоя вспыхнула, как свечка, ресницы задрожали.
– Он мне никто, – низким голосом сказала она. – Просто друг.
– Голицын не умеет дружить с женщинами. У него столько любовниц, что... Вот, смотри.
Валерий Сергеевич стал раскладывать на столе пасьянс из фотографий. Дама пик, дама бубен, дама треф... Она смотрела, не моргая. Знала ведь! Все про него знала! Но увидеть... Какое-то время Зоя боролась с собой.
– Он тебя обманывает. И с Семеновой тоже.
– Что?!
– Голицын и Семенова любовники! – с торжеством сказал он. – Они даже собираются пожениться!
И тут она пришла в себя. Значит, Жора достался Кате. И слава богу! Зоя всю жизнь занималась поисками абсолютной гармонии и в том, что они идеальная пара, не сомневалась ни секунды. Ей стало так легко. Легче легкого.
– Тебя обманывают, – продолжал давить Валерий Сергеевич. – Используют. Ты получаешь гроши, а они – миллионы!
Зоя оглянулась. Этот уютный дом с двумя верандами, участок земли, в которую она влюблена, старый сад, лелеемые цветники... Кому-то покажется, что это мало, но на самом деле очень много. Кому сколько надо для счастья? Лично ей, Зое Каретниковой, не нужно больше ничего. Даже признание критиков и толпы меркнет в сравнении с возможностью жить так, как тебе хочется. А она жила именно так. Жора вытащил ее из нищеты. Он купил ей все это. И Катя... Деньги из Москвы поступали регулярно, хотя Зоя была не уверена, что так же регулярно, раз в месяц, продаются ее картины. И вот приходит человек с оловянными глазами, который называет ее живопись «мазней», «дешевой копией» и пытается внушить ей мысль, что он хороший, а они плохие. Что за бред! Это же дисгармония! Абсолютно неверный взгляд на ее творчество и на ее друзей! Зоя посмотрела на Валерия Сергеевича с удивлением. Он сам-то это понимает? Кажется, нет.
– У них вчера было свидание. Они сидели без тебя в ресторане. И позавчера тоже. И ночь они провели вместе. Две ночи, – добавил Валерий Сергеевич, чтобы окончательно ее разозлить.
«Так вот куда подевался Жора! Он был с Катей! Они просто не хотели мне говорить, чтобы меня не расстраивать. Но если бы я спросила...»
– Георгий Викторович Голицын – музейный работник, – отчеканила она, глядя прямо в оловянные глаза. – Он ездит по стране, устраивает выставки. Поскольку картины художников-передвижников дорогие и оформление их в поездку связано с определенными трудностями, я пишу для него копии. Людей, которым он читает лекции, это устраивает.
– Что-о?!
– А Катя... Екатерина Алексеевна. Семенова, – добавила она насмешливо. – Она галеристка. Можете зайти к ней в магазин. Там висят мои картины. В свободной продаже. Но некоторые хотят копии русских художников девятнадцатого века. Не всем ведь доступны подлинники. Я делаю их хорошо. Какие еще ко мне вопросы?
– Ты-ы... Ты соображаешь, что говоришь?
– Соображаю, что у вас должен быть... как это? Ордер на мой арест! Вот! А дом можете обыскать и без всякого ордера. Я ничего не скрываю. Так есть у вас полномочия?
– Где ты этого нахваталась? – опешил Валерий Сергеевич.
– Вы «Новости» смотрите? Я – так каждый день! Только я иногда путаюсь: это программа о событиях дня или сводка криминальных новостей? Там все время люди в форме. И они все так говорят. Давайте, предъявляйте полномочия! – гаркнула Зоя.
– Психопатка! – он вскочил. – Я тебя в тюрьму засажу!
– Стены какие? – деловито спросила Зоя.
– Где? – растерялся он.
– В камере. Масло, известь? Оштукатурены или нет?
– Зачем тебе...
– Черт с ними, со стенами. Плакаты-то надо писать? В красный уголок, а? Я и буквы могу, – улыбнулась Зоя. – Поладим мы с вашим тюремным начальством.
– Ты надо мной издеваешься, да?
– Это вы издеваетесь. Потому что нет никакой преступной группы. Есть два хороших человека, и есть я. Непонятно что. Мы не только друзья, нет. Мы люди, которые смотрят в одну сторону и замечают одни и те же вещи, а остальные их не замечают. И никакое это не преступление.
94 
