23 
Бондарович вскинул автомат, но в этот момент Востряков с силой ударил старлея по рукам сверху, пригибая ствол оружия к земле.
Очередь получилась совсем короткой, но все равно прицельной: пули веером взметнули фонтанчики песка, пробив мешки прямо на уровне коленей приговоренного к расстрелу, и Власовчук упал как подкошенный. Он громко кричал, стонал и ругался, валяясь в афганской пыли, с каждой секундой намокавшей от вытекавшей из его ног крови.
Банда в ярости повернулся к Вострякову, уткнув ствол «калашника» ему прямо в живот.
— Чего лезешь?!
— Саша, перестань. Успокойся, Саша! Слышишь? Пусть все решает прокуратура… Это их дело.
Мы же — не органы, — лейтенант говорил тихо и вкрадчиво, одновременно осторожно забирая автомат у Банды.
И Бондарович будто очнулся. Он молча отдал автомат и ушел на заставу, в офицерское укрытие.
— Ну чего стали? — прикрикнул Востряков на совершенно растерявшихся и обалдевших разведчиков. — Быстро перевязать прапорщика! Сделать ему укол. Подготовить к транспортировке в гарнизон.
Уложить в бэтээр второго отделения… Замкомвзвода приступить к сдаче-принятию поста!..
А сам поспешил в укрытие следом за Бандой.
Местные жители, тоже ставшие невольными свидетелями этой сцены, некоторое время еще постояли в отдалении, а потом, удивленно покачивая головами и тихо переговариваясь, начали постепенно расходиться…
В гарнизоне, в Хайратоне, Банда сам обо всем доложил комбату. Подполковник сначала схватился за голову, а потом, самолично разоружив Бондаровича, на несколько суток отправил его на гауптвахту.
Делом старшего лейтенанта Александра Бондаровича, обвинявшегося непонятно по какой статье — то ли в не правомерном применении оружия, то ли в совершении самосуда, то ли в попытке преднамеренного убийства, — занимался майор-особист. Ох, и помотал же он Сашке нервы, пока оформлял эти свои бесконечные протоколы! По десять раз заставлял Банду пересказывать одно и то же, каждый раз прося расписаться под протоколом допроса.
— Старлей, слушай, — сказал он как-то вечером, закончив очередной допрос и закрывая папку с документами, — а ведь тебе по разным статьям трибунал от пяти до десяти усиленного режима впаять может. Ты это понимаешь?
— Да уж, понимаю… Теперь.
— Ты вот что, парень… Скажи спасибо мне да своему комбату. Может, кое-что у нас с ним и получится. Но только тогда одной бутылкой ты не отделаешься! — как-то странно подмигнул Сашке майор и ободряюще улыбнулся.
А еще через несколько дней Сашку под конвоем доставили с гауптвахты в штаб их батальона.
— Вы свободны, — отпустил подполковник, их комбат, конвоира и взглядом указал Банде на стул напротив своего стола. — Садись, Бондарович.
Когда Банда сел, комбат достал из стола пистолет и бросил парню через стол.
— Твой. Держи. И скажи спасибо Богу, что майор в особом отделе несволочной попался.
— Товарищ гвардии подполковник, я что-то вас не совсем понимаю… — растерянно вертел Сашка в руках оружие, не врубаясь, к чему клонит комбат.
— А что тут не понимать? Несчастный случай произошел с гвардии старшим прапорщиком Власовчуком; Он все указал в своем рапорте. Вот комбат вытянул из стола какую-то бумажку, — цитирую: «По неосторожности я прострелил себе ноги, перезаряжая автомат»… Теперь, надеюсь, тебе все ясно, старлей Бондарович?
— …
— Ладно, нечего пялиться на меня как баран на новые ворота. Не видел давно, что ли?.. Сейчас я тебя, товарищ ротный, познакомлю с твоим новым командиром третьего взвода. Но вообще-то это не главное.
Комбат расстелил на столе карту.
— Смотри сюда… Как тебе известно, готовится крупный рейд. Перед нашим батальоном поставлена задача — расчистить перевал и вот этот квадрат, — он ткнул карандашом в какую-то точку на карте. — На твою роту я возлагаю самую ответственную задачу, так что подвигайся. Банда, ближе и слушай меня внимательно…
А водку они выпили. Потом. После рейда. С комбатом, с тем майором-особистом и с Востряковым, который оказался первым и наиглавнейшим свидетелем того несчастного случая, который приключился с таким неосторожным гвардии старшим прапорщиком Власовчуком.
Ведь на войне как на войне — всякое случается…
* * *
- В небе над нами горит звезда.
- Некому кроме нее нам помочь.
- В темную, темную, темную
- Ночь…
Банда даже не заметил, как проскочил границу — ни столбов, ни шлагбаума, ни тем более классической «колючки» или контрольно-следовой полосы.
23 
