20 
— Здравствуй! — крикнул он Тошке. — Давно тебя не было. Ты что, болел?
— Нет, — ответил Тошка. — Я не болел.
— Давай толкнем лодку, — попросил Ерго. — Надо веники проверить, рачки нужны.
Тошка знал, что креветок ловят, опуская с вечера на дно моря большие веники из папоротника или бамбуковых веток. Рано утром их осторожно достают и вытряхивают забравшихся туда рачков.
— Поплывешь со мной? — Ерго бросил в лодку пустую корзину.
— С удовольствием!
— Тогда садись на руль.
Ерго греб стоя, упираясь коленом в банку, не вынимая весел из воды. Они словно сверлили ее широкими лопастями, и лодка шла вперед бесшумно и ровно.
Впереди показались поплавки из кусков пробки. Ерго, осторожно перебирая мокрую веревку, достал первый веник.
— Ты тряси, — сказал он. — А я пока другой подниму.
Креветки дождем сыпались в корзину, толкались прозрачными хвостами. Тошка запустил ладонь в скользкую шевелящуюся массу, уколол пальцы об острые, как иголки, шипы.
— Работай, играться потом будем! — крикнул ему боцман.
Достали второй веник, за ним третий, четвертый. Корзина была почти полной. Креветки копошились в ней, выпрыгивали на мокрые стлани. Тошка поднял одну и, разломив, высосал студенистую мякоть, холодную и солоноватую на вкус.
И тут он заметил бутылку, которая плыла у самого борта лодки, важно покачивая узким горлышком. У Тошки перехватило дыхание. Он попытался поймать ее, но она выскользнула из пальцев. Тогда Тошка с размаху накрыл бутылку подсачником.
— Что, рыба глушеная? — спросил Ерго.
— Нет. Бу-бутылка!
— Зачем тебе бутылка?
— Она запечатанная! В ней, наверное, записка! Понимаете, записка!
— Ну и что?..
Ерго отнесся к находке довольно равнодушно. Он ничего не слыхал о Джоне Франклине. И вообще его больше интересовали креветки. Надо было обтрясти еще три веника.
— Дома почитаешь, — сказал боцман. — Сейчас давай держи лодку, чтобы ее не крутило ветром..
И вот теперь Тошка сидит во дворе своего дома в беседке и думает о том, где бы ему раздобыть штопор.
«Надо было взять у Ерго бебут[10] и расковырять пробку. Он у него длинный и острый. А теперь думай вот…»
Решение пришло неожиданно. Ну, конечно, как это он сразу не догадался! Тошка завернул бутылку в газету и выбежал на улицу. Вскочив в проходящий мимо автобус, он доехал до Турецкого базара. В знакомой закусочной было совсем немного народу. Шипели на плите пенерли, пахло хлебом и кислым вином.
— Дайте мне, пожалуйста, штопор, — сказал Тошка усатому официанту.
— Э, дарагой! Приносить свой вино запрещаем. — Официант грозно шевельнул усами. — Хочешь пить — пожалуйста: «изабелла» есть, другой вино тоже есть.
— Я не пить! Она пустая. Мне только пробку вынуть.
Официант покрутил бутылку в руках. Посмотрел ее на свет, встряхнул.
— Что там такой?
— Задачки по алгебре, — соврал Тошка. — Контрольная работа у меня.
— Переэкзаменовку имеешь? — сочувственно спросил официант.
— Да, да, переэкзаменовка у меня.
— Ма-ла-дец!..
Он неторопливо ввинтил в пробку штопор. Зажал бутылку между колен и поднатужился. С легким щелчком пробка вылетела из горлышка, и записка выпала на стол.
— С тебе рубль, — сказал официант.
Тошка высыпал на стол горсть мелочи и выбежал из закусочной. За углом, в маленьком сквере, он сел на скамейку и дрожащими руками развернул записку. В правом ее углу твердым угловатым почерком, ярко-красными чернилами было написано: «Старая гавань. Нашедшего прошу вручить лично шкиперу А. Тополькову»…
Тошка глянул на подпись, и поникшие от жары, ободранные мальчишками пальмы, качнувшись, поплыли у него перед глазами. В конце записки стояло размашистое и четкое: «Твой преданный друг Штормштиль, капитан клипера «Фантазия», 21 августа. На траверсе мыса Горн».
Глава 10. Кофейня на Трапезундской улице
Ерго сидел в кофейне на Трапезундской улице. Он был весел и горд. На его столике рядом с маленькой кофейной чашкой стояла бутылка вина. Боцман наливал из нее всем желающим. Каждый второй завсегдатай кофейни держал в руках газету. В ней был напечатан портрет Ерго. В мичманке, в синем кителе, на котором блестели три ордена и четыре медали. Рядом с фотографией крупными буквами было написано: «Боцман Халваши остается в строю».
20 
