49 
Штабс-капитан выскочил из-за поворота, хлопая заспанными глазами. Неужели дрых?!
– Я здесь! Как лист перед травой! – хрипло доложил Жилин. – Все в порядке. Никто не появлялся.
Из хода сообщения вынырнул старший унтер-офицер Семен Слива, его помощник.
– Ваше благородие, отсюда только что вышел посторонний! – сообщил он. – Чумной какой-то, мимо протопал – не заметил!
Вот на унтера Алексей просто нарадоваться не мог. Поглядеть – солдафон солдафоном: дубленая рожа, огромные кулаки. Прямо унтер Пришибеев. А на самом деле сообразителен, проворен, отлично знает местность. До войны служил здесь в пограничной страже. Его прислали из глубинки, когда проводилась кампания по замене прежнего личного состава, прикормленного контрабандистами.
Субъект он был своеобразный, с характером. «Хохлов» презирал, называл дураками. Ему все в них не нравилось – даже, что мало водки пьют. Слива, впрочем, почти всех считал дураками и себе не ровней. Заслужить у него уважение Романову удалось не сразу. Когда же унтер все-таки признал нового начальника, на Жилина вообще перестал обращать внимание. Он и сейчас глядел только на подпоручика, будто они здесь находились вдвоем.
– Кто таков? Знаете? – спросил Алеша.
– Так точно, видел в Русиновке. В штабе дивизии.
Слива всегда всё знал, даже удивительно.
– А я говорил, ваше благородие, меня в караул поставьте, – сказал он с упреком. – У меня бы мыша не прошмыгнула.
Подумал, поправился:
– Мышь.
Как человек самолюбивый, он стеснялся своей необразованности, старался говорить чисто и грамотно, но не всегда получалось. На днях у Романова состоялся с ним примечательный разговор. Восхищенный сметкой и распорядительностью помощника, Алексей сказал, что ему надо поступить на курсы прапорщиков – из него выйдет отличный офицер.
– Предлагали уже. Отказался, – ответил Слива.
– Почему?
– Лучше быть умным среди унтеров, чем дураком среди офицеров.
Такой вот, в общем, Слива.
– Не иначе уснули они, – сурово сказал он, покосившись на Жилина.
Штабс-капитан понял, что отпираться бессмысленно.
На его несвежей физиономии расползлась сконфуженная улыбка.
– Может, и забылся на минутку, – признал он весело, словно речь шла о пустяке. – Многовато мы с вами, Романов, вчера горилки выпили. У Мавки-то, а?
И еще подмигнул, скотина.
Вчера вечером
Главное, пил-то он один. Сам и бутылку притащил. Романов к спиртному не притронулся, хозяйка тем более. Она была барышня строгая, держала дистанцию. С таким секретным агентом Алексей, пожалуй, сталкивался впервые.
Докладывая положение дел на вверенном ему участке, Жилин похвастал, что у него имеется особенно ценный сотрудник, вернее, сотрудница – двойной агент. Что он-де выследил австрийскую шпионку, припер ее к стенке и вынудил работать на нас, не порывая отношений с противником.
Романова этот контакт заинтересовал. Через двойного агента удобно заслать врагу ложную информацию. Среди прочих мер по прикрытию готовящегося наступления эта была, конечно, не первой и не второй степени важности, но пренебрегать подобным шансом не следовало.
Вчера вечером, покончив с общим устройством системы наблюдения, Алексей попросил штабс-капитана свести его с сотрудницей.
Та служила в Русиновке учительницей, жила одна в нарядном, чистом домике близ окраины местечка. От Жилина было известно, что это «щирая украинка», ведет в школе уроки исключительно на «мове», заручившись на то специальным разрешением от инспектора народных училищ. Собою, по выражению поручика, «прелестная бонбошка». Звать Мавка, что по-украински означает «русалка».
– Только уговор, – сказал Жилин, – вы к ней не подкатывайтесь. Я сам веду правильную осаду, давно уже. И имею успехи – она мне глазки строит.
Насчет глазок он наврал, это сразу стало ясно.
Учительница встретила нежданных гостей настороженно, а на развязного штабс-капитана смотрела, не скрывая неприязни.
Спутника Жилин представил стажером и своим младшим товарищем, болтал всякую чепуху, пил водку рюмку за рюмкой.
Хозяйка же говорила немного. Была она действительно очень хороша. Высокая, статная, полногрудая. Черные косы сложены на затылке в кольцо, густые брови прочерчены идеально ровными дугами, а кожа белая, чудесного молочного оттенка. Из-под длинных ресниц на офицеров поглядывали карие насмешливые глаза. Нет, на двойного шпиона, существо вороватое и затравленное, она была совсем не похожа.
49 
