Последние отзывы

  92  

– И сделал это тот же человек, что убил Макарова, – добавил Глеб. – Почерк, во всяком случае, тот же. Убийство обставлено под несчастный случай, в квартире никаких следов постороннего присутствия, все ценные вещи на месте, за исключением фрагмента картины. При этом память телефона очищена... В случае со Свентицким речь идет о двух телефонах, – поправился он, – квартирном и мобильном. Записных книжек нет, конвертов с адресами нет... Можно предположить, что их и не было, но это как-то сомнительно. Макаров, к примеру, мог вести жизнь затворника, но Свентицкий – другого поля ягода. Коллекционер, активный гомосексуалист, торговец картинами, посредник, немножко аферист... У него наверняка был очень широкий круг знакомств, и вряд ли он мог держать все адреса и номера телефонов в голове. Значит, убийца постарался изъять из квартиры всю информацию о его связях.

– Звучит логично, – сказал Федор Филиппович. – Только я не понимаю этой катавасии с фрагментом картины. Сначала они его продают Свентицкому, потом Свентицкого убивают, а фрагмент изымают... Если они станут и дальше действовать в том же духе, в Москве через пару месяцев не останется ни одного коллекционера.

– Я думаю, фрагмент попал к Свентицкому случайно, – предположил Сиверов.

– То есть как это – случайно? – удивился Потапчук.

– Вряд ли организаторы преступления имели намерение распродать части картины в Москве и Петербурге, – объяснил Глеб. – Слишком велика вероятность засыпаться. Скорее всего картину планировалось каким-то образом переправить за границу и продать там. Фрагмент, доставшийся Свентицкому, наверное, прикарманил кто-то из исполнителей.

– Я даже догадываюсь кто, – неожиданно вмешалась Ирина.

Потапчук и Сиверов одинаковым движением повернули головы и выжидательно уставились на нее. Ирина подняла с пола свой плоский портфель, положила его на колени и щелкнула замочком.

– Я просто не успела вам сказать. Фотография Кулагина у нас есть. Вот, пожалуйста, – она выложила на стол лист бумаги с машинописным текстом и приклеенной в верхнем углу фотографией. – Этот снимок был вывешен на его последней персональной выставке. Конечно, теперь он намного старше, но все-таки...

Потапчук внимательно всмотрелся в фотографию и передал лист Сиверову. Глеб задрал брови и хмыкнул.

– Свентицкий говорил, – продолжала Ирина, – что человек, продавший ему картину, носил длинные волосы и бороду. Художники – народ консервативный. Далеко не все, конечно, но очень многие считают длинные волосы и растительность на лице чуть ли не униформой, знаком своей принадлежности к творческой интеллигенции. Кулагин, похоже, как раз из таких. Кроме того, Свентицкий утверждал, что продавец выглядел изрядно опустившимся и от него сильно пахло вином. Кулагин изрядно пил даже в дни своего профессионального расцвета, и вряд ли он избавился от этой привычки за все эти годы забвения и более чем скромного достатка.

– Отменно! – воскликнул Глеб. – Ну просто превосходно! Что бы мы без вас делали, а?

– Но это ведь только предположение, – запротестовала Ирина. – Нельзя обвинять человека, основываясь на догадках!

– Это уже не догадки, – возразил Потапчук. – Это, Ирина Константиновна, версия, и притом вполне жизнеспособная. А обвинять в чем бы то ни было Кулагина нам, боюсь, уже не придется. Хорошая фотография, – сказал он, снова беря отложенный Сиверовым лист и вглядываясь в изображенное на снимке бородатое лицо.

– Да, – подхватил Глеб, – в самый раз для надгробного памятника.

– Что вы такое говорите? – удивилась Ирина.

– А вы подумайте сами, – предложил Сиверов. – Раз уж мы начали делать допущения, так давайте доведем все до логического конца... Допустим, Кулагин каким-то образом утаил этот клочок холста и оказался настолько глуп, что продал его коллекционеру Свентицкому. Свентицкий умер от передозировки героина, хотя в наркоманах никогда не числился. Подозреваю, что героин ему ввели насильно, а может быть, обманным путем или под угрозой оружия. Как бы то ни было, коллекционер умер, а фрагмент картины пропал, как будто его и не было. Статус-кво восстановлен, у нас снова нет ни единого вещественного доказательства, что картину действительно выкрали и разрезали на части. Но дело не в этом. Дело, Ирина Константиновна, в том, что преступникам стало известно о приобретении Свентицкого. Они сразу поняли, что к чему, и приняли меры. Одной из таких мер, я полагаю, будет убийство Кулагина. Его, кстати, вторые сутки нет дома, и его мобильный телефон отключен. Возможно, он подался в бега, узнав о смерти Свентицкого, но мне почему-то кажется, что такой возможности у него не было...

  92