ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  71  

На его груди одиноко светилась медаль «XX лет в РККА», и Паулюс с некоторым удивлением заметил: 

– Не слишком-то щедро вас награждает Сталин.

Подполковник оглядел Паулюса с ног до головы: 

– Да, Гитлер щедрее… Но вы и воюете больше нашего. А у нас – что? Конфликт на КВЖД, конфликт на озере Хасан, конфликт на Халхин-Голе, конфликт на Карельском перешейке… Войн нет – одни конфликты: а с них, сами понимаете, воевать не научишься и орденов не нахватаешься.

Кутченбах долго изучал водочную этикетку. 

– Цена три марки и пятнадцать пфеннигов… Дорого!

– А вам-то, – ответил пленный, – не все ли равно, что дешево, что дорого? Вы же за нашу водку не платили.

– Думаю, – ответил зондерфюрер, – приди вы в Берлин, вы бы тоже не стали выбивать в кассе чеки за хальблиттер.

На это подполковник сказал ему: 

– До Берлина-то нам еще топать и топать…

Кутченбах перевел, и все дружно захохотали. 

– Ваш чин в царской армии? – спросил Паулюс. 

– Штабс-капитан. Честь имею.

– Образование?

– Начал солдатом. В четырнадцатом. Три «георгия». Школа подпрапорщиков. Снова фронт. И стал штабс-капитаном. А Военную академию имени Фрунзе закончил лишь в тридцать четвертом году… уже при Сталине.

– Я понимаю, – кивнул Кутченбах, – большевики после революции принудили вас к служению в своей армии.

– Я вступил добровольно. Потому что вы наседали на нас. А мне обидно. Как же? С четырнадцатого в окопах мурыжился, и вдруг… вы в Крыму! Вы в Пскове!

– Кстати, как и сейчас, – заметил Манштейн, протягивая пленному кусок колбасы, наколотый на вилку.

– Скажите, пожалуйста, – допытывался Паулюс, – почему вы при царе хорошо воевали, а сейчас отступаете? Наверное, вы, русские, не любите этого азиата Сталина?

– На это я могу вам ответить, что немцы при кайзере воевали тоже намного лучше, нежели сейчас при Гитлере. Дело не в Сталине! У меня нет никаких симпатий к этому человеку, но в свою последнюю атаку я поднимал людей с его грозным именем… Будь там Сталин или не Сталин, наши цели в этой войне четко определились: выгнать всех вас… обратно! И чтоб вы, немцы, даже забыли, по какой дороге ехали сюда ваши танки.

Ни Манштейн, ни Паулюс не обиделись, спрашивая:

– А вы разве сами не видите, что уже разгромлены?

– Не вижу! У нас Мамай был… триста лет на шее сидел, и то – спихнули. А с Гитлером мы скорее разберемся. Еще год, от силы два, и ваши ролики повернут обратно.

Пленный поднялся, и тут Кутченбах крикнул ему: 

– Стоп, моторы! Ну-ка, снимайте правый сапог…

Подполковник прятал в сапоге ордена Ленина и Красного Знамени. Паулюс шутя приложил их к своей груди:

– А это у вас за что? Тоже за… конфликты?

Русский офицер разом опустошил всю четвертинку: 

– А ну вас всех… Чем с вами водку тут пить, так лучше отправьте меня за колючую проволоку, как всех. Там мне, знаю, будет хуже, чем в баньке. Но зато… лучше.

– Барон, – обратился Манштейн к Кутченбаху, – доставьте офицера в СД, и пусть ему устроят «шарф-фернемунг»…

В тайной полиции так назывался «энергичный допрос».

Вскоре Манштейн покатил свои ролики к Ленинграду. Сталин отстранил Ворошилова от командования, ибо «железный нарком» вносил в дела только путаницу, а оборону Ленинграда доверил Георгию Константиновичу Жукову. Мы отступали…

* * *

Страшно! Страшно, если в первый же день войны немцы уничтожили 1 200 наших самолетов, так и не успевших взлететь в небо, их разбили в куски на аэродромах – бомбами, их перекорежили гусеницами танков. Не хватало даже винтовок! Ополченцы шли на фронт без оружия, подбирая винтовки убитых. На фронт слали пополнения с учебными винтовками, из которых можно стрелять сколько угодно – все равно никого не убьешь, только глаза себе выжжешь. Генерал-лейтенант Н. К. Поппель вспоминал: «Сейчас даже странно объяснить этот винтовочный голод. А все объяснялось просто: огромные ружейные склады находились близ самой границы» (там они и остались), – за это можно благодарить Мехлиса: удружил нам Лев Захарович!

Только углубившись в Россию, немцы своими глазами убедились, что никакой «линии Сталина» у Сталина не было и в помине – очередная басня! Правда, кое-где попадались остатки заброшенных сооружений, уже поросшие травой и земляникой. Еще накануне войны оборудование «укрепрайонов», начатых при Тухачевском, было безжалостно демонтировано, по распоряжению Л. З. Мехлиса вооружение куда-то вывезли. Генерал-полковник Л. М. Сандалов писал по этому поводу: «Многое из того, что казалось нам тогда непреложною истиной, кануло в Лету потому только, что прямо или косвенно связывалось с именами лиц, отстраненных от командования по вражеским наветам».

  71