очень нудно 
77 
– Вам что, доставляет удовольствие мучить меня? – негромко спросил староста, и в медлительности, с какой он произносил каждое слово, чувствовалось нечто угрожающее.
– Не подходи ко мне! – вскрикнула Эмма, едва он сделал шаг в ее сторону.
Бруно остановился. Глядел из-под нависающих на глаза волос.
– Почему вы боитесь меня? Почему избегаете? Вам нужен кто угодно, только не я. Сначала вы тешились с «братцем» Тьерри, теперь с одичавшим Видегундом. Только для меня у вас находится лишь несколько сухих фраз, и вы готовы завизжать, схватиться за оружие, влезть на дерево, если хотите, стоит мне лишь приблизиться к вам.
В его голосе чувствовались ревнивые интонации, и Эмма невольно перевела дыхание. Но все же оглядывалась, надеясь, что вот-вот появится Видегунд и освободит ее от старосты.
– Что тебе надо от меня, Бруно?
– Что? Я хочу знать, почему вы выбрали Видегунда, а не меня!
Эмма даже растерялась, столько боли и ревности было в его голосе. Ей даже стало жаль его. А с жалостью прошел и страх. Бруно, не знавший отказа у женщин, был озадачен, сбит с толку, унижен ее явной неприязнью. Она даже ощутила некое торжество: что ж, знай свое место, лит, расточай свое обаяние на диких поселянок и не смей и мечтать о госпоже.
Она спокойно облокотилась о ствол ели. Глядела на тяжело дышащего, измученного ее пренебрежением Бруно.
– При чем тут мой выбор? Да и какое тебе дело до него? Но если на то пошло, Видегунд хоть менее надоедлив, чем ты.
– Надоедлив? О нет, клянусь святым Губертом. Дело вовсе не в этом. Ни с одной женщиной я еще не был столь терпелив, как с вами. Но чем больше я проявляю терпения, тем дальше вы удаляетесь от меня.
Он подскочил столь стремительно, что она не успела увернуться, когда он сжал ее запястье.
– И я знаю, почему вы дичитесь меня.
Теперь его искаженное лицо было совсем близко.
– Вы считаете, что это я сыграл роль оборотня и убил Тьерри?
Прямо у своего лица она видела его полыхающие темные глаза. Он словно не осознавал своей силы, а она ощутила, как его огрубевшие от работы руки тисками сдавливают ей запястья.
– Пусти меня, Бруно, – как можно ровнее приказала она.
И вдруг со всей силы ударила Бруно ногой под коленку. Он охнул и разжал хватку. Склонился, потирая ногу, а когда выпрямился, увидел, как Эмма бросилась к появившемуся из леса Видегунду. У Бруно от обиды, ревности и гнева потемнело в глазах. И все же он, прихрамывая, пошел к ним. Видел, как Эмма спряталась за спину юноши.
– Что здесь происходит? – не понял Видегунд, но на всякий случай заслонил Эмму. – Бруно?
Он стоял перед старостой, сжимая в руках рогатину.
– Ты, полоумный выродок, лесной пес! – взъярился староста.
Видегунд стоял против него, как березка перед дубом, но не отступил.
– Ты замыслил недоброе, Бруно? Ты готов совершить зло и не боишься адского пламени?
Эмма уже знала, что Бруно страшит перспектива угодить в геенну огненную, что именно так сломил его дерзостную гордыню Седулий. Но еще ни разу она не замечала, чтобы кто-то еще воспользовался тем же приемом.
И на Бруно это подействовало, как всегда. Лицо его вмиг стало несчастным, он согнулся, застонал, рванул себя за волосы. Эмма даже поморщилась, представив, как ему, должно быть, больно.
– Госпожа, – наконец вымолвил он. – Госпожа, я клянусь вам… Я клянусь всем святым, что неповинен в смерти Тьерри. Я готов даже опустить руку в кипящий котелок, дабы доказать, что не я виновен в кончине Тьерри.
– Но ты грозился его убить!
В присутствии Видегунда она держалась почти что дерзко. Вскинула подбородок, стремясь взглядом передать старосте, как он ей неприятен, как она его презирает.
Он криво усмехнулся.
– Да, я ненавидел Тьерри. И когда-нибудь я бы убил его. Но не исподтишка, завалив в лесу. Я бы вызвал его на кулачный поединок или сразился с ним на палицах. Но обязательно, чтобы вы видели, что выбрали не того, что остановили свой выбор на ничтожнейшем. Я ведь понял, что он нравился вам, что он никогда не был вашим братом. И я хотел, чтобы Тьерри погиб в противоборстве со мной, чтобы все видели, что я не уступлю вас никому. Никому! – почти прорычал он, глядя на Видегунда.
Но юноша словно едва замечал его.
– Идемте, госпожа.
Они еще долго слышали, как кричал и бесновался Бруно.
– Тебе следует опасаться его, – сказала Эмма, когда они уже углубились в чащу.
– Не мне, а вам.
Он странно поглядел на нее.
77 
