Особенно,... 
48 
– Мы познакомились в Сен-Тропе, на званом обеде. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что Бернар прекрасно знал, кто я. Мой отец был довольно известен, ему принадлежали обширные земельные владения по всей Европе, кроме того, он добывал нефть на Ближнем Востоке. Бернару это было известно, он также знал, что недавно мой отец умер, завещав все свое состояние мне. Мать умерла, когда я была еще маленькой, других родственников у меня не было, я осталась одна. Я тогда была молода, хотя и старше, чем вы сейчас. Бернар, казалось, страстно влюбился в меня и стал за мной ухаживать. Он действовал очень быстро, напористо и вскружил мне голову. Он говорил, что мечтает только о том, чтобы я стала его женой и родила ему ребенка. У меня уже был ребенок от первого брака. Когда я познакомилась с Бернаром, Шарлю исполнилось два года. Бернар был с ним очень мил, и вскоре мальчик в нем души не чаял. Мне показалось, что Бернар станет хорошим мужем и заменит Шарлю отца. С первым мужем мы расстались очень плохо, он даже не навещал ребенка. Итак, моему сыну нужен был отец, а я влюбилась в Бернара. Он до такой степени вскружил мне голову, что я включила его в свое завещание. Мне тогда казалось, что это самое малое, что я могу сделать для него, да и умирать в обозримом будущем я не собиралась. Но я совершила страшную ошибку, рассказав ему об этом.
С ним мы большей частью жили в Дордони, в замке, который достался мне в наследство. Муж тратил огромное количество денег. Он бы меня разорил, но, к счастью, по завещанию отца поверенные частично контролировали мои средства. Под их давлением я в конце концов отказалась оплачивать умопомрачительные счета. Когда Бернар понял, что придется самому за себя платить, он страшно разозлился. Позже я узнала, что он задолжал несколько миллионов долларов. Чтобы не устраивать скандал, который коснулся бы нас обоих, я без шума оплатила его долги.
Она замолчала, окунувшись в неприятные воспоминания. Мари-Анж мысленно приготовилась услышать самое страшное.
– В то лето мы жили в Дордони вместе с Шарлем. Ему было четыре года. Он по-прежнему обожал Бернара, хотя я к тому времени немного поостыла, а его долги меня просто пугали.
В словах Луизы Мари-Анж слышалось нечто созвучное ее собственным мыслям, хорошо понимала она и чувства матери.
– Однажды ночью в замке начался очень сильный пожар. К тому времени, когда мы почувствовали запах дыма, половина дома уже была охвачена огнем. Я сразу бросилась к сыну. Он спал в своей комнате, экономки в ту ночь не было. Добежав до двери детской, я застала там Бернара... – Голос Луизы дрогнул. – Он запирал дверь в детскую снаружи. Я набросилась на него, стала с ним драться, попыталась открыть дверь. Бернар сжимал ключ в кулаке. Я ударила его, вырвала ключ и вбежала в детскую. Но когда я взяла Шарля на руки и попыталась выйти, то оказалось, что дверь не открывается: Бернар чем-то заблокировал ее снаружи. Я не смогла выбраться.
– О Боже... – прошептала Мари-Анж, инстинктивно крепче прижимая к себе Робера. По ее щекам потекли слезы, но она этого не замечала. – Как же вы спаслись?
– Приехали пожарные. Они натянули под окном сетку. Мне нужно было бросить сына, но я боялась. Я стояла у окна и прижимала его к себе. Не знаю, сколько прошло времени. – Воспоминания о пережитом захлестнули Луизу, она заплакала, но была полна желания рассказать Мари-Анж все, как бы это ни было мучительно. – Я медлила слишком долго. – Ее душили слезы. – Мой мальчик надышался дыма и умер у меня на руках. Я выпрыгнула из окна вместе с ним, его пытались оживить, но было поздно. Тут из дома выбежал Бернар, он был в истерике, кричал, что все это время пытался нас спасти, но это была ложь. Я рассказала полиции, как было на самом деле. Они, конечно, стали проверять, и, как и следовало ожидать, когда добрались до двери детской, она оказалась открытой. Уж не знаю, чем он нас забаррикадировал, но когда я выпрыгнула из окна, он освободил дверь, прежде чем выбежать из дома. Полицейским же сказал, что я не в силах смириться с гибелью сына и поэтому пытаюсь обвинить его. Во время допроса он очень правдоподобно рыдал, и ему поверили. Бернар заявил, что я не совсем нормальная, что у меня развилась патологическая привязанность к сыну. И ему опять поверили. У меня не было никаких доказательств в подтверждение моих слов, но если бы он нас убил, все, что мне досталось в наследство от отца, по завещанию перешло бы к нему. Он стал бы очень, очень богатым человеком. Позже пожарные установили, что пожар начался на чердаке: произошло замыкание, на одном из проводов оказалась повреждена изоляция. Я уверена, что это сделал Бернар, но доказать ничего не могу. Только одно я знаю точно: сначала он пытался запереть детскую на ключ, а потом забаррикадировал дверь, чтобы мы не могли выйти. Я знаю то, что видела своими глазами и что мой сын умер.
48 
