129 
— Они испокон веку расходятся во мнениях, — заметил Питер, — в основе божественного правления заложен компромисс. Разве нам не удалось преуспеть на этом пути?
И в самом деле, казалось, они изрядно преуспели. Беллами с удивлением наблюдал за встречей, устроенной по большей части благодаря его стараниям. Разговор происходил в гостиной Лукаса. Мрачные тона комнатной обстановки — темный персидский ковер, бордовые и синие книги, с которых Лукас всегда снимал бумажные суперобложки, темно-коричневые стены, массивный письменный стол красного дерева и кожаный диван — слабо освещались лучами утреннего солнца, оживлявшего лишь фарфоровые статуэтки английских борзых, итальянскую шкатулку да портрет итальянской бабушки, нервно вцепившейся в бусы на шее. Лукас, как обычно, сидел за своим столом, а Клемент — чуть дальше, сбоку от него. Питер и Беллами расположились напротив. Питер — на коричневом бархатном кресле с подушкой, на которой был вышит герб, а Беллами — на одном из мягких кожаных стульев. Благодаря такому размещению голова Беллами заметно возвышалась над головой Питера, который вальяжно раскинулся в мягком кресле, вытянув вперед длинные ноги. Беллами намеренно сел чуть дальше от стола. Ему подумалось:
«Сегодняшняя встреча напоминает заседание в зале суда, хотя, конечно, поза Питера явно разрушает это сравнение. В любом случае, непонятно, кому здесь положено выяснять обстоятельства дела. Если верить словам Клемента, то нас ожидает своеобразная дуэль, причем Клемент играет роль секунданта Лукаса, а я секунданта Питера!»
Точно в девять тридцать они поднялись на крыльцо, Клемент открыл им дверь, молча развернулся, удалился в гостиную и сел рядом с Лукасом, с которым он, безусловно, успел посовещаться. Беллами надеялся перемолвиться словом с Клементом, по меньшей мере обменяться взглядами, но Клемент быстро, даже демонстративно, повернулся к гостям спиной. Сейчас, сидя позади Лукаса, точно его секретарь, Клемент равнодушно поглядывал по сторонам, избегая обмена взглядами с визитерами.
Эта невероятная встреча организовалась с поразительной быстротой. Клемент, после его признания Беллами, упомянул идею «возвращения на место преступления» в разговоре с Лукасом, и она приятно удивила брата. Беллами, чьим единственным местом встречи с Питером оставался «Замок», спросил своего доверителя, который пребывал в более благодушном настроении, не согласится ли он встретиться с Лукасом для обсуждения этой идеи. Питер ответил согласием. Согласился и Лукас. Клемент, однако, передавая Беллами приглашение Лукаса, мрачно сказал: «Твой подопечный действует на свой собственный страх и риск». Беллами тоже испытывал смешанные чувства. Он не особо верил в практический смысл того, что Клемент назвал «показательным повтором», и вообще не представлял, как это мероприятие может пройти. Беллами просто надеялся, что очередная личная встреча двух противников сможет как-то разрядить обстановку и даже привести к некоторому пониманию. Он убедил Клемента попросить Лукаса пойти хоть на какие-то уступки, поскольку даже малейший примирительный жест мог оказаться полезным.
Церемонно восседая на своем жестком стуле и глядя на сидящую за столом парочку — мрачного Клемента и сардонически ухмыляющегося Лукаса, — Беллами подумал, что, по-видимому, все закончится полным провалом. Они же ненавидят Друг друга, и каждый из них явился на эту встречу, надеясь выяснить, как лучше уничтожить соперника. Если они и согласятся вернуться на то злополучное место, то это закончится трагедией, и вообще вся эта затея — чистое безумие. Тем не менее Клемент сообщил о «приятном удивлении» Лукаса, в результате чего Питер, очевидно, стал более спокойным и сдержанным. Он выглядел, как показалось Беллами, более внушительным и крепким, его густая и волнистая шевелюра поблескивала темным золотом, округлое лицо порозовело от холода, а полные губы растянулись в полуулыбке, показывающей удовлетворение и духовную силу. Неизменно отличный костюм Питера из мягкого темно-зеленого твида дополнял жилет и темно-зеленый галстук. Лукас поверх рубашки с брюками надел свободную стеганую домашнюю куртку, обычный для него зимний наряд. Его темные и прямые блестящие волосы были зачесаны назад, обрамляя лицо с узким заостренным носом и щелочками черных глаз. Длинные белые зубы поблескивали за приоткрывшимися в легком подобии улыбки тонкими губами, а изящные пальцы руки задумчиво поглаживали брови. Лукас походил на служащего восточного иностранного посольства, кого-то вроде консула, а может, на судью или какого-то менее официального распорядителя законов или постановлений, контролирующего делопроизводство военного или народного ведомства. Клемент, как его подчиненный — секретарь или младший служащий, — смотрелся гораздо проще. Беллами не изменил своему обычному черному костюму и белой (не первой свежести) сорочке, а Клемент удобно чувствовал себя в привычных джинсах и синем джемпере, в вырезе которого виднелся небрежно расстегнутый ворот рубашки. Беллами тщетно пытался поймать его взгляд.
129 
