Последние отзывы

  158  

– Я немного смошенничала, но «Нерон» возвращает тебе все, что с него причитается.

– Извините, что оставляю вас в такое напряженное время.

– Ну, когда об этом сообщат в новостях, индекс Никкей^[139] круто пойдет вниз, но мы уж как-нибудь продержимся. Я и сама могу надеть поварской фартук, если головная контора не пришлет никого на замену. Такое бывало. Позвони, когда вернешься в Токио,– не обещаю места в этом отделении, но обязательно направлю туда, где будет вакансия.

– Большое спасибо.

– Ты уже знаешь, как долго тебя не будет?

– Это зависит от… многих вещей. От того, смогу ли я помочь маме поправиться.– Я кладу конверт в свой истощенный бумажник.

– Позвони Аи. Я не хочу, чтобы именно мне пришлось сказать ей, что ты уехал из города.

– Я, э-э, не думаю, что я сейчас ее друг месяца.

– Идиот, у Аи не бывает друзей месяца. Позвони ей.

– Томоми, неуклюже согнувшись, заглядывает в окошечко:

– На случай, если тебе не жалко сил сделать последнюю пиццу перед счастливым воссоединением с семьей, тот тип из «Осуги и Босуги» заказал свою обычную «Камикадзе».– Она шлепает бланк заказа на край перегородки и исчезает.

Нахмурившись, я смотрю на Сатико и чувствую, как у меня подгибаются ноги.

– «Осуги и Босуги»? «Пан-оптикон»?

– Они заказывают ее каждую неделю, уже много лет. «Камикадзе» – это пицца, которой нет в таблице, нам стоило бы подсуетиться и указать ее в меню, но только вряд ли кто-нибудь еще в Токио будет в состоянии это есть. Корж с моцареллой, банан, перепелиные яйца, гребешки, чернила осьминога.

– Целые перчики чили.

– Кто-нибудь из других поваров уже говорил о ней?

– Для меня это загадка.

– Думаю, да…

– Такое сочетание нелегко забыть. Кстати, о чудесах: мне пора идти писать докладную о несчастном случае с Дои.

Она уходит и не видит моего лица, когда я смотрю на бланк заказа. Почерк Томоми, как назло, разборчив. «Цукияма, «Осуги и Босуги», «Пан-оптикон»».

Сначала я смеюсь, не в силах поверить.

Потом я думаю: это ловушка.

Потом я думаю: никакой ловушки. Во-первых, никому не известно, что я знаю, как зовут моего отца; а во-вторых, с тех пор, как умер Цуру, никому не нужно заманивать меня в ловушки. Мама-сан уже отпустила меня. Это не ловушка, а карточный фокус, который показывает мне Токио. Как это получилось? Давайте разберемся, шаг за шагом. Я знаю про «Камикадзе», потому что… вот оно. Вспомнил. Несколько недель назад, когда Кошка восстала из мертвых, какой-то человек ошибся номером, позвонил в мою капсулу, думая, что попал в пиццерию, и заказал эту самую пиццу. Только он не ошибся номером. Этот человек был моим отцом.

Все остальное просто. Мой отец не клиент Акико Като – он ее коллега.

Акико Като – причина того, почему я наблюдал за «Пан-оптиконом» из кафе «Юпитер».

Кафе «Юпитер» – причина моей встречи с Аи Имадзё.

Аи – причина того, что я познакомился с Сатико Сэра.

Сатико Сэра – причина того, что я в пиццерии «Нерон» готовлю пиццу для своего отца.

Но больше я не пойду по ложному следу, больше не будет скоропалительных выводов, лжи. Для своего отца я был минутным развлечением. Потом я стал для него пустым местом. Теперь я помеха. Я чувствую себя таким, таким… глупым. Эта пицца выглядит так же отвратительно, как звучит ее рецепт. Я скармливаю ее геенне и смотрю, как черная грязь сверху светится оранжевым. Почему «глупым»? Почему не «рассерженным»? С того самого дня, как я написал Акико Като, мой отец знал, как меня найти. Морино, Цуру, все остальное… если бы только он приказал мне убраться отсюда два месяца назад. Я был бы разочарован, конечно, но я бы послушался. А сейчас я сам решаю свою судьбу. Я не знаю, что буду делать, когда окажусь с ним лицом к лицу, но раз уж Токио сделал так, чтобы мы встретились, я обязательно его увижу. Я открываю окошечко. Томоми и след простыл. Сатико грызет Шариковую ручку.

– Если я напишу, что это был дикий попугайчик и что он залетел в блендер по собственной воле, как ты думаешь, в головной конторе поверят?

– Только если захотят.

– От тебя столько пользы.

– Но я могу доставить эту «Камикадзе» вместо тебя.

– Сатико бросает взгляд на часы.

– Твоя смена заканчивается через две минуты.

– «Пан-оптикон» по пути в Синдзюку.

– Мне тебя само небо послало, Миякэ.

Дверь «Пан-оптикона» беспрестанно вращается. Пальмы сидят в коричневых кадках. Яркие орхидеи-людоеды не спускают с меня глаз. Девять одинаковых кожаных кресел ждут посетителей. По натертому полу идет на костылях одноногий человек. Скрип резины, металлическое клацанье. За стойкой тот же самый круглолицый охранник, что выкинул меня отсюда, когда я пытался встретиться с Акико Като два месяца назад. Когда я подхожу, он зевает.

  158