33 
— Могу я спросить тебя еще об одном? — сказал Грэм на следующую ночь, когда они лежали в постели.
— Конечно. — Энн застыла в ожидании. Но она надеялась, что все обойдется легче, чем в прошлый раз и в позапрошлый.
— Бык Скелтон.
— Бык Скелтон? Господи, что ты смотрел? Я даже не помню, что когда-нибудь играла с ним.
— «Гремучка и рубины». Дрянь невероятная. Ты играла гардеробщицу, которая берет у героя его стетсон и говорит: «Ух ты! Нам тут такие огромные редко приходится принимать».
— Я сказала ЭТО? — Энн ощутила не только облегчение, но и интерес. Однако из-за такого несправедливого обвинения в ней вспыхнул негодующий протест. Если он способен подумать, что я трахалась со Скелтоном, кого еще он способен заподозрить? Против обыкновения Энн решила не торопиться успокоить Грэма.
— Боюсь, что да, — ответил он. — И каждому слову ты придала весомость.
— А его реплика?
— Не помню. Какая-то муть о сыром мясе, которое они едят в Аризоне, отчего у них все вырастает большим. Что-то такое же тонко-остроумное.
— И что я сказала на это?
— Ничего. Та реплика была единственной. Ты только придала себе мечтательный вид.
— Да, помню, мне часто приходилось его себе придавать. Мой согретый теплой перчаткой взгляд. — Она почувствовала, как Грэм напрягся при этой фразе. — Чтобы изобразить его, я изо всех сил сосредоточивалась на последнем приличном обеде, какой ела. И тогда мои глаза туманило желание.
— Ну и?
Тело рядом с ней снова напряглось.
— Ну и?
— Ну и ты легла с ним в постель?
— Трахала ли я Быка Скелтона? Грэм, ты бы еще спросил про Габби Хейс.
Грэм повернулся к ней и уткнул лицо в ее предплечье. Его ладонь легла ей на живот.
— Хотя один раз я позволила ему меня поцеловать.
Его предположение было абсолютно смехотворным, и она сочла, что он в ответ имеет право на полную честность. И ощутила, как пальцы Грэма окостенели на ее животе. Она почувствовала, что он все еще ждет.
— В щечку. Он целовал всех на прощание — то есть всех девочек. Тех, кто позволял, в губы, тех, кто не позволял, — в щечку.
Грэм что-то пробурчал в темноте, потом издал смешок победителя. Примерно три минуты спустя он занялся с Энн любовью. Он был обстоятелен и нежен, но ее мысли были заняты другим. Если бы она действительно трахала Скелтона, думала она, Грэм сейчас не занимался бы со мной любовью. Каким странным образом прошлое догоняет настоящее и дергает его. Что, если бы все эти годы тому назад, когда она снималась в «Гремучке и рубинах», кто-нибудь сказал: «Уступи сейчас этому ковбою, и через несколько лет ты обеспечишь себе и пока незнакомому мужчине одну-две очень тоскливые ночи». Что, если бы кто-то сказал это? Скорее всего она отозвалась бы: «К такой-то матери будущее! К ТАКОЙ-ТО МАТЕРИ БУДУЩЕЕ! Отвяжись от меня; ты причинишь мне достаточно неприятностей, когда настанешь, без того, чтобы измываться надо мной заранее». А затем из принципа она могла бы пойти дальше и ответить улыбкой ковбою, каким бы пухлым и тщеславным он ни был.
Грэм все больше возбуждался, раздвинул ей ноги под более широким углом и подсунул плоскую ладонь ей под лопатки. Когда она упомянула прощальный поцелуй в щечку, он весь напрягся. А поцелуй Бык ее — все эти годы тому назад — в губы, оказалось бы этого достаточно, чтобы помешать Грэму заниматься с ней любовью сейчас? Такая странная выкладка. Почему вокруг существует столько непредвиденных связей? А если бы ты умела предвидеть их все заранее, помешало бы это жизни терзать тебя? Или она нашла бы другой какой-нибудь способ?
Грэм немножко задержал свой оргазм, тактично предлагая ей кончить, если она хочет. Никакого соблазна она не испытала и ответила ритмичными нажатиями на его ягодицы. Когда он кончил, она ощутила сострадание и отраженное возбуждение — как обычно, но более отъединенно.
И в ту же ночь Грэму привиделся автомоечный сон.
Автомоечный сон был зачат Ларри Питтером, с которым Энн совершила адюльтер в «Заварушке», в фильме об уличных бандах, который Грэм умудрился поймать за последние месяцы дважды — один раз в кинотеатре «Эй-би-си» в Тернпайк-лейне и еще раз в Рэмфорде. Энн играла Третью Маруху и участвовала в нескольких бездарных, задающих общий тон эпизодах, в которых члены банды бахвалились и выкомаривали перед своим немытым гаремом. Ларри Питтер играл детектива в чине сержанта, который, избив неудовлетворительное число подозреваемых, чтобы добраться до истины, в конце концов постельно принудил Третью Маруху выдать своих.
33 
