ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Чаша роз

Хрень полная >>>>>

Жажда золота

Шикарный роман, не могла оторваться и герои очень нравятся и главные и второстепенные >>>>>

Прилив

Эта книга мне понравилась больше, чем первая. Очень чувственная. >>>>>

Мои дорогие мужчины

Ну, так. От Робертс сначала ждёшь, что это будет ВАУ, а потом понимаешь, что это всего лишь «пойдёт». Обычный роман... >>>>>

Звездочка светлая

Необычная, очень чувственная и очень добрая сказка >>>>>




  181  

Вел заседание Сената Секст Юлий Цезарь, поскольку сентябрь был одним из месяцев, когда он должен был председательствовать. Это означало, что предварительные формальности строго соблюдались. Сенаторы сидели, переговариваясь, покуда жрецы изучали предзнаменования, возносили молитвы и очищали жертвенники. Наконец Сенат принялся за дело. Все, что предшествовало речи народного трибуна, было рассмотрено крайне быстро. Пришел его черед.

Пора. Друз поднялся со скамьи трибунов, установленной под возвышением, где сидели консулы, преторы, курульные эдилы, и прошел к своему привычному месту у больших бронзовых дверей, которые он, как и в предыдущих случаях, попросил закрыть.

— Достопочтенные отцы-основатели, члены Римского Сената! — мягко обратился он к присутствующим. — Несколько месяцев назад я, выступая в этом самом собрании, говорил о великом зле, укоренившемся среди нас: ager publicus, общественном землевладении. Сегодня я намерен затронуть еще большее зло, которое, если мы его не уничтожим, уничтожит нас. И это будет закат Рима. Я имею в виду положение народностей, живущих с нами бок о бок на этом полуострове, — тех, кого мы зовем италиками!

По рядам присутствующих прокатился шум, похожий скорее не на ропот голосов, а на шелест деревьев или жужжание осиного роя. Друз услышал его, уловил его тон, но продолжал, не обращая на это никакого внимания:

— Мы обращаемся с ними, тысячами и тысячами людей, как с гражданами третьего класса — в буквальном смысле слова. Ибо граждане первого класса — это римляне. Граждане второго класса — те, кто пользуется латинскими правами. А третий класс — это жители всей остальной Италии. Те, кого считают недостойными права участвовать в наших римских собраниях. Те, кого облагают податями, бичуют, штрафуют, изгоняют, обирают, эксплуатируют. Те, чьи сыновья, жены, имущество не застрахованы от наших посягательств. Те, кого заставляют воевать на нашей стороне и содержать за свой счет войско — войско, которым командуем мы, римляне! Мы обещали народностям Италии полную автономию в обмен на их солдат и налоги, а затем обманули их, разбросав по их территории свои колонии и тем самым отняв у них лучшую часть их владений и не дав ничего взамен.

Шум все усиливался, хотя пока и не перекрывал голоса оратора. Буря — или рой разъяренных ос — надвигалась. Друз почувствовал, что во рту у него пересохло, и вынужден был сделать паузу, стараясь при этом держаться как можно естественнее.

Нельзя было показывать, что он волнуется, поэтому он тут же возобновил речь:

— У нас, римлян, нет царя. Однако в Италии самый последний римлянин ведет себя так, точно он царь, так как нам нравится видеть, как низшие существа ползают у наших царственных ног. Нам нравится играть в царей! И если бы жители Италии и впрямь являлись низшими существами, этому еще можно было бы найти оправдание. Но истина в том, что по природе своей италики ничуть не ниже нас. Они плоть от нашей плоти. Если бы это было не так, то как бы тогда одни из присутствующих здесь могли попрекать других их «италийской кровью»? Я слышал, как великого и славного Гая Мария называли италиком, а ведь он покорил германцев! Я слышал, как благородного Луция Кальпурния Пизона называли инсубром, а ведь его отец доблестно погиб при Бурдигале! Я слышал, как Марка Антония Оратора осуждали за то, что он, женившись во второй раз, взял в жены италийку, — тем не менее он расправился с пиратами и исполнял должность цензора!

— И в этой должности позволил тысячам и тысячам италиков превратиться в римских граждан! — вставил Филипп.

— Ты что же, Луций Марций, хочешь сказать, что я потворствовал им в этом? — спросил угрожающе Антоний Оратор.

— Разумеется, именно это я и хочу сказать!

Антоний Оратор, высокий и дородный, вскочил и крикнул:

— Выйди, Филипп, и повтори, что ты сказал!

— Успокойтесь! Марк Ливий не кончил говорить! — с придыханием выкрикнул Секст Цезарь. — Луций Марций и Марк Антоний! Вы нарушаете порядок собрания. Сядьте оба и замолчите!

Друз возобновил речь:

— Повторяю: италики плоть от нашей плоти. Они сыграли не последнюю роль в наших успехах, как в границах Италии, так и за их пределами. Они прекрасные солдаты, прекрасные земледельцы, прекрасные торговцы. Среди них есть богатые люди. У них есть фамилии не менее древние, чем у нас, чьи мужчины столь же образованны, а женщины столь же воспитанны и утонченны, как и наши. Они живут в таких же домах, как и мы, едят то же, что и мы. Среди них не меньше тонких ценителей вин, чем у нас. Они выглядят так же, как мы!

  181