246 
Сулла обернулся:
— Нет, я не завистлив! Удачи ему, пусть он процветает! Мне нравится этот молодой человек. Я знаю его с тех пор, когда он был еще контуберналом у Мария в Африке.
Луций Цезарь неопределенно хмыкнул и снова принял мрачный вид.
— Что еще случилось? — напомнил ему Сулла.
— Секст Юлий Цезарь взял свою половину войск из тех, что он привез из-за моря, и пошел по Аппиевой дороге в Рим, где, как я полагаю, собирается провести зиму. — Луций Цезарь не очень интересовался своим двоюродным братом. — Он болен, как обычно. К счастью, он взял с собой своего брата Гая — вместе они, по крайней мере, составляют одного приличного человека.
— А, значит, моя подруга Аврелия на некоторое время получит мужа, — заметил Сулла, мягко улыбнувшись.
— Знаешь, Луций Корнелий, ты странный человек. Какое это имеет значение?
— Никакого, вовсе никакого, и тем не менее ты прав, Луций Юлий. Я странный человек.
Луций Цезарь заметил в выражении лица Суллы нечто такое, что заставило его сменить тему разговора:
— Мы с тобой очень скоро опять выступаем.
— Да? На кого? Куда?
— Твой поход на Эзернию убедил меня в том, что Эзерния — ключ ко всему этому театру войны. Мутил, потерпев поражение тут, направляется туда сам. Во всяком случае, так доносит мне разведка. Я думаю, нам нужно двинуться туда же. Эзерния не должна пасть.
— О, Луций Цезарь! — воскликнул Сулла, чувствуя нарастающее отчаяние. — Эзерния больше не является занозой в италийской лапе! Даже взяв ее, италики все равно будут сомневаться в своей способности выиграть эту войну. И кроме того, Эзерния не имеет такого уж большого значения! Она хорошо снабжена, и ее комендант, Марк Клавдий Марцелл, — человек способный и решительный. Пусть сидят себе в осаде, ковыряя в носу и поглядывая на осаждающих. Нам не следует беспокоиться по этому поводу! Единственный доступный для нас путь наступления, если Мутил отошел в глубь страны, — это теснина Мельфы. Зачем рисковать нашими драгоценными солдатами в этой ловушке?
— Но ты же прошел! — побагровел Луций Цезарь.
— Да, однажды я обманул их. Но я не смогу сделать этого вторично.
— Тогда пройду я, — отрезал Луций Цезарь.
— Со сколькими легионами?
— Со всеми, что у нас есть. С восемью.
— О, Луций Юлий, забудь об этом плане, — умоляюще сказал Сулла. — Намного умнее и эффективнее было бы заняться вытеснением самнитов из Западной Кампании. С восемью легионами, действующими как единое целое, мы можем отобрать у Мутила все порты, усилить Ацерру и взять Нолу. Нола для италиков значительно важнее, чем Эзерния для нас!
Губы Луция Цезаря поджались в гримасе неудовольствия:
— Шатер командующего занимаю я, а не ты! И я говорю: Эзерния.
— Как скажешь, — пожал плечами Сулла, сдаваясь.
* * *
Семь дней спустя Луций Юлий Цезарь и Луций Корнелий Сулла выступили по направлению к Теану Сидицину с восемью легионами — всеми силами, которыми они обладали на южном театре военных действий. Суеверная душа Суллы вопила об опасности, но у него не было выбора, кроме как поступить в соответствии со сказанным. Луций Цезарь был командующим. К великому сожалению, думал Сулла, шагая во главе своих двух легионов, тех самых, которые он водил в Эзернию, и наблюдая, как длинная колонна, точно змея, ползет вверх-вниз по невысоким холмам. Луций Цезарь поместил Суллу в хвосте этой «змеи», достаточно далеко от себя — так, чтобы Сулла не мог принимать участия ни в бивуаках командующего, ни в беседах. До этой чести был теперь возвышен Метелл Пий Поросенок, но подобное выдвижение в конечном счете его не радовало. Метелл предпочел бы остаться с Суллой.
Командующий послал за Суллой в Аквин и, когда тот появился, с презрительным видом швырнул ему письмо. «Вот так падают могущественные!» — подумал Сулла, вспомнив, как в Риме именно к нему Луций Цезарь обратился за советом и именно он стал «экспертом» Луция Цезаря. А теперь Луций Цезарь пренебрегает им и его советами.
— Прочти это, — отрывисто сказал Луций Цезарь. — Только что пришло от Гая Мария.
Вежливость обычно требует, чтобы человек, получивший письмо, прочитал его тем, с кем он позже разделит все его последствия; сознавая это, Сулла криво усмехнулся и усердно принялся разбирать сообщение Мария.
Как главнокомандующий на северном театре военных действий, я считаю, что пришло время проинформировать тебя, Луций Цезарь, о моих планах. Я пишу это в календы секстилия в лагере вблизи Реаты.
246 
