Особенно,... 
139 
Таким образом прошли три дня, в течение которых луна увеличивалась и давала все больше света, затмевая факелы. На пятый день, можно сказать, восторжествовала регулярность, рутина, установилась некая самоналоженная дисциплина.
В первую очередь это относилось к алкоголю. Имели место неприятные инциденты. Местные жители все время роились вокруг лагеря, предлагая крепкие напитки и даже пищу. Молодые люди стали покидать лагерь после «завтрака» (агенты констатировали, что трапезы становились все более «невидимыми», исчезающе малыми). Они направлялись к морю, за несколько миль. Там пили вино, ели, что могли добыть, ловили рыбу, хотя и знали, что она отравлена. Плавали, занимались сексом и к пяти возвращались в лагерь. Это снимало напряжение.
Джордж Шербан, казалось, никогда не спал. Почти не покидал лагеря, оставался доступным для всех, часто появлялся вместе с белым стариком. Брат его Бенджамин много внимания уделял детям, которые явно выбивались из-под контроля, грозя превратиться в настоящую шайку.
На пятую ночь хлынул непродолжительный, но сильный ливень, прибил пыль, охладил воздух.
После осуждения войн перешли к Африке, заслушали свидетелей из разных ее концов. Их показания снова резко изменили атмосферу. Как бы мне это сформулировать? Разнообразные, разноаспектные, они, тем не менее, представляли живую, яркую, запоминающуюся, боевую даже картину. Не надо забывать, что иные из правительств континента проявляют такую, мягко говоря, некомпетентность, что лишь боевой настрой помогает гражданам этих стран выжить. Разнообразило их показания и то что, хотя на белых африканцам есть за что пожаловаться, ничуть не меньше, если не больше, чем жителям других континентов, они подвергали критике также и действия других небелых.
Первая свидетельница — молодая товарищ из Зимбабве. Выслушали ее внимательно и молча, без шипящего стона, упомянутого нашими агентами. Это тоже один из признаков изменения настроя; кроме того, реакцию слушателей можно также объяснить текущей обстановкой в Африке, раздираемой гражданскими и межнациональными войнами, экономическими неурядицами. То, что рассказала делегатка, звучало древней историей, что само по себе вызвало удивление, ибо завоевание Матабеле и Машона Родсом и его прихвостнями имело место лишь сто с небольшим лет назад, о чем она неустанно напоминала слушателям.
Ее выступление затянулось с четырех до восьми утра шестого дня слушаний, хотя в течение последнего часа африканке помогал белый юрист, наглядно иллюстрировавший соответствующие места ее выступления цифрами из документов. Выделялось оно, в частности, еще и потому, что столетие, в течение которого разыгрывались упомянутые события — всего лишь миг в сравнении с тысячелетиями истории человечества.
Во главу угла своего обвинения африканка, как ни странно, поставила не то, что белые варвары силой оружия покорили беззащитный гостеприимный народ, не ожидавший подлого обмана, с готовностью предложивший свою страну этим мерзавцам только для того, чтобы подвергнуться истреблению и порабощению. Она выделила то, что следовало бы спокойно проанализировать в менее парадной обстановке.
На этой обширной территории британское правительство в 1924 году предоставило белым «самоуправление» во всех вопросах, кроме двух. Первый — оборона. Второй, гораздо более существенный — дела туземцев, оставленные за империей на том основании, что британская нация несет ответственность за покоренное местное население, следит за соблюдением его законных прав, за тем, чтобы белые не притесняли цветных. Ибо белые рассматривали себя как носителей прогресса и просвещения. Белые, которым доверили управление территориями, без промедления отобрали у черных земли, права, свободы и превратили их в рабов, используя в этих целях самые отвратительные приемы, не гнушаясь применением грубой силы, но чаще прибегая к обману, запугиванию и всяческим жульническим уловкам. В Британии это не вызвало никакой реакции. Никто не протестовал, никто ничего не замечал. Ни парламент, ни правительство не слышали жалоб местного населения. Ни один британский губернатор ни разу не возмутился многочисленными нарушениями обязанностей, принятых на себя белым меньшинством Южной Родезии. Правительство Британии и ее народ просто забыли о своих обязательствах, потому что презирали народы, отличающиеся от них. Более того, даже когда Африка вздрогнула в своих оковах (эта фраза доставила особое удовольствие агенту Ци Куань), когда отдельные белые «либералы» подняли в Британии голос против жестокостей колонизаторов, даже они, казалось, не знали, что британское правительство приняло на себя обязательства по защите черных. И даже когда черное население поднялось на борьбу против поработителей и британское правительство вынуждено было занять какую-то позицию, даже тогда никто не оказался в состоянии вспомнить, что главным виновником сложившейся ситуации был не некий Смит, не его предшественники, а сама Британия, предавшая интересы черного населения, забывшая принятые на себя обязательства.
139 
