78 
А для Алкида и Ификла все оставалось за спиной: палестра, любопытные глаза фиванцев, мелькнувшее в толпе сморщенное личико сумасшедшей карлицы Галинтиады, спотыкающийся шаг Алкмены, учителя Автолик с Кастором, махнувшие рукой из первого ряда зевак, – вокруг лаконца и сына Гермеса образовалась некоторая пустота, и ближайшие к ним горожане робко жались друг к другу, – караульщики у ворот, сами ворота, стены города…
Прошлое оставалось за спиной, глядя вслед близнецам.
– Мне кажется, мы уже взрослые, – шепнул Алкид брату, слегка ежась. – А тебе?
Ификл только молча кивнул.
Словно чувствуя состояние братьев, Ифит-лучник незаметно придерживал коней, заставляя их идти шагом, не торопиться, не уносить настоящее от прошлого слишком быстро, – и колесницы Амфитриона и Телема сперва вырвались вперед, а там и вовсе скрылись за поворотом.
Цокают копыта.
Громыхают на камнях колеса.
Все дальше семивратные Фивы.
Вот и поворот.
Ифит-лучник смотрел вперед, на дорогу, а братья – назад, на оставляемый город, и поэтому видели они разное. Близнецы видели, как с востока из-за Фив выдвигается гроза, беременная ливнем, разворачиваясь в полнеба и словно ожидая мига, когда колесницы скроются за поворотом, и тогда гроза наконец облегченно вздохнет, колебля вершины кипарисов, и рухнет на покинутые Фивы тугими потоками, рыча и скалясь…
А Ифит, сжимая поводья, видел иное. Он видел, что колесница Амфитриона остановилась у обочины дороги, сам Амфитрион соскочил с нее и направился к камню, на котором кто-то сидел.
Ифит невольно на миг зажмурился – ему показалось, что на камне близ дороги сидит покойный Лин-кифаред.
За спиной Ифита вскрикнули обернувшиеся близнецы.
Первое потрясение прошло, и острый взгляд лучника безошибочно определил, что сидящий на камне человек существенно отличается от Лина, хотя и похож, очень похож – но моложе лет на семь-восемь, и овал лица мягче, а бороды он не бреет, лишь коротко подстригая ее на щеках и подбородке; еще человек чуть-чуть сутулился, глядя на Амфитриона снизу вверх, а Лин никогда не сутулился… при жизни.
– Кастор говорил, что ты в Пиерии, – услышал Ифит слова Амфитриона, подъезжая и останавливаясь у колесницы Телема. – Или в Иолке.
– А я не в Пиерии, – еле заметно усмехнулся человек, похожий на Лина. – И не в Иолке. Я – здесь. Но, поверь мне, совершенно случайно.
– Мне… мне очень жаль…
– Не надо. Не надо, Амфитрион. Лучше познакомь меня с детьми. Я так много слышал об Алкиде… о них, что боги не простят мне, если я пренебрегу этой встречей.
Амфитрион, не глядя, махнул рукой, и близнецы спрыгнули на землю, подбежав к отцу.
– Это Алкид и Ификл, – Амфитрион ронял слова скупо, одно за другим, словно камни в воду. – А это… это Орфей, брат Лина.
– Младший, – зачем-то уточнил Орфей, разглядывая близнецов. – Младший брат.
– Я, – Алкид неуютно переступил с ноги на ногу, сжимая и разжимая кулаки, – я… меня очистили!.. Креонт. Поросенком.
Орфей кивнул, не вставая с камня.
– Конечно, – мягко согласился он. – Конечно, ты чист, мальчик. Ведь это ты Алкид, правда? И по твоим глазам видно, что ты готов предложить мне выкуп за смерть моего брата или собственную жизнь вместо выкупа. А твой брат предложит мне свою жизнь вместо твоей… а потом это сделает ваш отец. У вас хорошие глаза, мальчики, в них легко смотреть, как в прозрачную струю горного ручья, – но изредка ручей набирается сил и превращается в реку, несущуюся вниз и яростно брызжущую пеной!.. Нет, я не возьму с вас выкупа за Лина: наша с вами встреча – достаточный выкуп. Ведь я узнал сегодня, что не одна Фемида слепа; слепы и другие боги, хотя и мнят себя прозорливыми!..
Недвижно стоял Амфитрион, завороженно молчали близнецы, каменными изваяниями возвышались лошади, запряженные в мраморные колесницы с мраморными возничими, небо медлило обрушиться грозой, забыв дышать и вслушиваясь в речь Орфея, в ее причудливый ритм, в странные созвучия гибкого, чуть глуховатого голоса, – Орфей уже давно молчал, а все казалось, что в воздухе звучат невидимые струны, перебираемые невидимыми пальцами… и лежала рядом с камнем зачехленная кифара.
– Орфей! – послышалось со стороны обочины. – Орфе-е-ей!
И все очнулись.
Через луг, поросший дикими тюльпанами, к дороге бежала девушка – длинноногая, порывистая, едва ли намного старше близнецов, похожая на спешащую куда-то лимнаду, нимфу лугов.
78 
