109 
– Пиви, я в порядке, – сказал Джек. Верный шофер поднял мальчика на руки и кричал: «Доктора, доктора!» – Пиви, это театр, это спектакль, Пиви!
– Ты потерял слишком много крови!
Джек не слушал – смотрел на маму, не понимая, что с ней. А она рыдала:
– Джеки, Джеки! Прости меня, милый, прости, пожалуйста!
– Мам, да со мной все в порядке, – сказал Джек, но мама его не услышала – помешал грохот аплодисментов. Зал встал, даже мисс Вурц поднялась. На край сцены вышла вся труппа и Пиви с Джеком. Пора было кланяться, но Пиви и не думал отпускать мальчика.
– Пиви, это вода с красным пищевым красителем, – шепнул Джек на ухо шоферу. – Это реквизит. Я не порезался, со мной все порядке.
– Черт, ну у вас тут и порядочки, так что мне с тобой теперь делать?
– Кланяйся.
Пиви и поклонился, не выпуская Джека из рук.
В понедельник после спектакля мистер Рэмзи осведомился, нельзя ли попросить Пиви присутствовать и на всех других представлениях, но Пиви отказался – этот опыт он не желал переживать заново. Много лет спустя он признался Джеку, что так никогда от того вечера и не оправился.
Джек заметил, как рядом с мамой из воздуха возник Серый Призрак, несгибаемая полевая медсестра, но даже ее усилия не могли привести маму в чувства. Всхлипы Алисы снова исчезли за общим гулом восхищения, но Джек все равно видел ее лицо и читал по губам – она без конца повторяла его имя и просила за что-то прощения.
Джек думал после спектакля спросить маму, а не станут ли они с ней жить «на всем готовом» у миссис Оустлер, а заодно – сделала мама ей бесплатную татуировку или нет. Но, увидев, как Алиса рыдает в первом ряду, Джек сразу понял – нет, сегодня лучше ее ни о чем не спрашивать. Не понимая еще до конца сути отношений мамы и миссис Оустлер, Джек как-то догадался, что ничто в этом мире (ничто по-настоящему ценное и важное) нельзя получить ни «готовым», ни бесплатно.
Несмотря на аплодисменты, Джек едва снова не закричал – ему помешало только падение занавеса. Неожиданно между ним и залом встала стена, он словно очутился за кулисами (продолжая находиться на руках у Пиви, который поначалу принял падение занавеса за очередную непредвиденную катастрофу). Окруженный океаном девиц – партнерш Джека, Пиви успокоился, поздравил мальчика с успехом и наконец вернул его на твердую землю.
– Джек Бернс! – провозгласил мистер Рэмзи. – Все невесты по почте должны лежать у твоих ног! Они у тебя в неоплатном долгу!
Мистер Рэмзи держал в руках фотоаппарат, он снял Джека в костюме Дженни.
– Можешь палить в меня столько, сколько тебе захочется, – громыхнула Джинни Джарвис Джеку на ухо, а Пенни Гамильтон, услышав это, добавила:
– Готова поклясться, Джек, что стрелять ты будешь, и отнюдь не холостыми!
Она не забыла, что ее лоб стал мишенью его «не-до-конца-смертельной» эякуляции.
– Чего?
– Ладно, хватит его терзать, – сказала, обняв Джека, Эмма Оустлер, пробравшаяся незаметно за сцену.
Пробралось за сцену и еще одно лицо – оно будет преследовать Джека всю жизнь. Издали на него смотрела Бонни Гамильтон – казалось, ее сердце разорвется, если она подойдет ближе. Она больше не подсказывала ему реплики, но Джек четко понимал, что говорят ее губы.
– Видишь? – шепнул он на ухо Эмме. – Вон, смотри на Бонни – она точно так на меня смотрела, теперь ты понимаешь?
Но за сценой бушевало слишком много эмоций, и Эмма не расслышала Джека – или же была слишком занята защитой его от других девочек.
– Знаешь что, конфетка моя? Может быть, не так уж и плохо, что ты отправляешься в школу для мальчиков в Мэне, – сказала она.
– Почему вдруг?
Теперь нужно было снять грим, смыть помаду, не говоря уже о крови. Мистер Рэмзи, режиссер-победитель, все никак не мог успокоиться – подпрыгивал, словно ему в подошвы вставили пружинки.
– Подумайте только, мисс Вурц, – говорил он появившейся за сценой дважды коллеге, – а я уже было начал считать, что Абигайль Кук устарела.
Мисс Вурц, вся в слезах, в ответ лишь поздравляла его с успехом.
За кулисы проникли и подружки Эммы Венди Холтон и Шарлотта Барфорд.
– Джек, если бы у меня хоть раз в жизни была такая вот менструация, я бы концы отдала! – сказала Венди, а Шарлотта смотрела на него, словно он самый вкусный десерт на столе.
Пиви тем временем незаметно испарился; никто этого не заметил, хотя в конце пьесы рослый шофер привлек к себе всеобщее внимание. За сценой и вокруг царил такой счастливый хаос, что Джек позволил себе забыть про расстроенную маму. Но была у него и совесть в школе Св. Хильды, и звали ее миссис Макквот. Грандиозный успех Джека не застил ей глаза, как всем остальным, и она, как обычно, возникла будто из воздуха рядом с мальчиком, и у того словно руки отнялись; если бы у него и правда были раны, то снова начали бы кровоточить; если бы он не потерял голос после последней сцены, он бы снова завопил как резаный, только еще громче, чем на суде.
109 
