Последние отзывы

  175  

– Конфетка моя, это вылитый Эксетер, ты там будешь свой в доску. Я даже сперла для тебя меню. Вспомни мистера Рэмзи – это еще одна возможность выйти на сцену.

Эмма имела в виду не саму работу в зале, а то, что Джек легко выучит меню наизусть. На это у Джека ушло целое утро: всех салатов, закусок и основных блюд в сумме оказалось два десятка с лишним.

Затем Джек позвонил в Торонто мистеру Рэмзи и рассказал ему, как Эмма изуродовала его рекомендацию – чтобы тот, если вдруг кто-нибудь ему позвонит, не перепутал и не раскрыл звонящему страшную тайну, что «Невеста по почте» не бистро, а пьеса (причем плохая).

– О, это лучшее бистро в городе, к нам очередь, люди записываются за месяц! – бурно подыграл мистер Рэмзи, едва не лопаясь от энтузиазма. – Джек Бернс, я знаю, ты далеко пойдешь!

Черт его знает, подумал Джек, может, и правда сделаю блестящую карьеру официанта…

Вечером Джек появился в «Американ Пасифик» (название, подумал он, больше подходит железнодорожной станции, чем ресторану). Ему сразу понравился метрдотель Карлос – Джек с ходу понял, что тот не канадец: проглядывая рекомендацию, он понимающе кивал, словно бывал в Торонто не раз и в «Невесту по почте» ходил ежедневно.

Список дежурных блюд был выведен мелом на доске у бара.

– Думаю, ты его быстренько запомнишь, – сказал Карлос.

– Я уже знаю наизусть все меню, – ответил Джек. – Не веришь?

Номер привлек внимание остальных работников – времени всего полшестого, клиентов еще нет, а аудитория для Джека уже есть. Он специально проскочил телячью отбивную с горгонзолой – пусть подумают, что я что-то забыл, – а потом в самом конце поразил всех, гордо назвав «исчезнувшее» блюдо. Разумеется, он не пропустил ни одного пункта меню. Он и одет уже был как полагается, словно заранее знал, что получит работу, – и не ошибся, успех пришел немедленно, Карлос даже не стал просить его повторить список дежурных блюд.

Это была первая Джекова проба в Лос-Анджелесе – если не считать провала у Дональда; второй и все прочие разы, правда, Джек пробовался уже на актера, а не на официанта. Он все время работал в «Американ Пасифик» и больше нигде и бросил ресторан, лишь когда получил первую роль.

Эмма устроила Джеку фотосессию у знакомого, фотографа, стоило это удовольствие о-го-го. Эмма без конца таскала Джековы фотографии с собой – в студии она постоянно сталкивалась то с агентами, то с помощниками режиссеров, рыскавшими в поисках подходящих типажей для фильмов; правда, чаще она видела действительно важных людей в дорогих ресторанах в Беверли-Хиллз и Западном Голливуде. Иногда те пытались ее соблазнить.

Один юный господин из Си-эй-эй^[14] страсть как хотел ее трахнуть. Разумеется, в Си-эй-эй ни один агент не стал бы представлять Джека Бернса и ему подобных (мол, «они никто, и звать их никак»), но этот клялся Эмме, что заключит для Джека хороший контракт, если тот найдет работу – только бы Эмма ему дала. Джек, правда, не очень понимал, как это он найдет работу без агента.

Эмма решила извлечь выгоду из этого знакомства и однажды вечером затащила его в «Американ Пасифик», Звали похотливца Лоуренс.

– Запомни, только Лоуренс, ни в коем случае не называй меня Ларри, – сказал он Джеку, внушительно подняв бровь.

Из той встречи ничего особенного не вышло, но Лоуренс от имени Джека позвонил паре других агентов, разумеется, не из Си-эй-эй, а из того, что Лоуренс называл «списком Б» (хотя, скорее всего, имел в виду «список В» или даже «Г»).

В результате Джек поговорил с человеком, чью фамилию прочно запомнил как Ротвейлер (порода собак), хотя того звали иначе. Ротвейлер сказал, что все Джековы роли в колледже и рекомендательное письмо гроша ломаного не стоят.

– То же самое касается ролей в летних театрах – за исключением Бруно Литкинса.

У Бруно были связи в Голливуде, к нему обращались за консультациями, подбирая людей на роли трансвеститов.

– Или трансвестистов, в общем, не важно, как это говно на самом деле называется, ты меня понял, – сказал Ротвейлер.

Дверь в большой мир приоткрылась – благодаря тому, что Джек очень понравился Бруно, и тот поставил его играть свою гейскую Эсмеральду.

– Впрочем, я бы не сказал, что рынок подобных ролей такой уж шикарный, – добавил Ротвейлер.

Ну, Джек и не хотел играть исключительно трансвеститов, равно как и трансвестистов.

Другой агент из «списка Б» (а может, «В» или «Г») свозил Джека на пробы куда-то в Ван-Нейс,^[15] в особнячок, переделанный под съемочный павильон. Гримерша сказала Джеку, что фильм называется «Шлюха-вампир Муффи-3», тот сначала решил, что это шутка, но затем к нему подошла другая женщина, Милли, продюсер, блондинка с огромной копной волос (не прическа, а байкерский шлем), шикарно одетая, словно только что с заседания совета директоров какого-нибудь банка (серый брючный костюм в тонкую полоску и при этом старомодное жемчужное ожерелье, из тех, что носят члены дамских клубов по бриджу). Первым делом она потребовала показать ей пенис:

  175