180 
В конце романа Мигель и Мишель живут вместе, как прежде. Мишель больше не пишет добрые письма авторам сценарного говна, а лишь язвительные заметки для боссов, которые сценариев не читают. Она до сих пор плачет над тем, что ложится ей на стол, но с Мигелем об этом не разговаривает – разумеется, он тоже не рассказывает ей о работе. Они едят пищевые добавки для бодибилдеров и ходят в спортзал. Он говорит ей, что любит смотреть, как она спит в футболке от «Мирового спортзала», ему так приятно трогать ее крошечные груди, едва-едва проступающие под шерстью гориллы со штангой.
«В Лос-Анджелесе случаются истории и похуже», – пишет Эмма. Эту ее фразу цитировали буквально в каждой рецензии – еще бы, ведь это предпоследнее предложение романа, отличная подготовка к последней фразе: «Даже если ты или твой друг сыграли в плохом фильме, или даже в целой куче плохих фильмов, или даже если ты всю жизнь бесконечно переделываешь один и тот же плохой фильм, – это еще не самое дно; этого не стоит стыдиться – для стыда найдутся и более серьезные поводы».
Джеку больше нравилась первая фраза романа: «Или в этом городе ничто не случайно, или же все, что здесь случается, – чистая случайность».
Чистая правда – взять хоть звонок от Миры Ашхайм. Джек и понятия не имел, что Эмма прекрасно знает, кто такая ее сестра Милдред, и что она каждый день смотрит порнуху («поиск материала для «Глотателя», как она объяснит ему потом), – более того, она знала Милдред и смотрела порнуху задолго до встречи Джека с Длинным Хэнком.
Джек сказал Эмме, что, читая про Мигеля Сантьяго, воображает в его роли Длинного Хэнка, но Эмма сразу оборвала ход его рассуждений – с ее точки зрения, роман никогда не попадет на киностудию.
– Конфетка моя, давай не будем про кино, – сказала она. – Ты бежишь впереди паровоза.
Джек прочел «Глотателя», когда тот еще гулял по лабиринтам нью-йоркских литературных агентств; Эмма решила, что книжка скорее американская, чем канадская, и хотела сначала продать права здесь, а уж потом думать, к кому обратиться в Торонто – несмотря даже на то, что ее старая подружка Шарлотта Железные Груди сделала блестящую карьеру в канадской книжной индустрии.
– А зачем ты назвала ее Мишель Махер? – спросил Эмму Джек. – Я восхищался ею, я перед ней на коленях стоял! Я всегда буду на нее молиться! Ты ведь ее даже не видела, Эмма.
– Ты ее хорошо от меня спрятал, Джек. Кроме того, моя Мишель – весьма положительный персонаж.
– Настоящая Мишель тоже весьма положительный персонаж! – протестовал Джек. – А ты дала ей тело двенадцатилетнего парня! Ты заставила свою жалкую девчонку тащиться от бодибилдеров!
– Это просто имя для персонажа, Джек, – сказала Эмма, – что с тобой?
Разумеется, Джека беспокоила и эта история про «короткий болт», особенно термин «приглушенное удовольствие» при описании секса с обладателем такого пениса.
– Конфетка моя, это же роман, книга! Это все происходит только в воображении! Ты что, не знаешь, чем книга отличается от жизни?
– Эмма, ты держишь мой пенис в руках с восьми лет! Я не знал, что ты одновременно измеряла его длину.
– Это роман, Джек, – повторила с нажимом Эмма. – Ты все это принимаешь слишком близко к сердцу. Кстати, ты совершенно ничего не понял про роль пенисов в моей книге.
– Чего я не понял?
– Что когда они слишком длинные, женщине больно, конфетка моя. Если женщина маленькая, я имею в виду.
Джек задумался; ему не приходило в голову, что женщина может быть слишком маленькая – слишком большая – это пожалуйста, но маленькая? Что Эмма хотела сказать? Что «приглушенное удовольствие» лучше боли? О чем она вообще? Тут он заметил, что Эмма плачет.
– Роман мне понравился, что ты! – сказал он. – Я вовсе не хотел сказать, что он плохой.
– Ты ничего не понял, – отрезала Эмма.
Джек подумал, она о романе – ну, роман-то он понял отлично.
– Я понимаю, Эмма, – сказал он. – Книжка, конечно, не моя – это не старомодная проза со сложным сюжетом и хитроумно выписанными персонажами. На мой вкус, она слишком современная – это скорее психологическое исследование человеческих отношений, да к тому же «дисфункциональных», чем рассказ, история. Но мне книга понравилась – правда, очень понравилась. Мне показалось, очень верно выдержан тон – такая саркастическая недоговоренность, наверное, ты согласишься. Голос автора в особо эмоциональных сценах подчеркнуто нейтральный, невозмутимый – это меня просто восхитило. И конечно, жить с кем-то, даже если это не отношения, а «дисфункция», – лучше, чем быть одному. Это я понимаю. Они не спят друг с другом, они не могут заниматься любовью – но испытывают облегчение от самого этого факта.
180 
