90 
– Мне? Взять скрипку? – переспросил коротышка.
– Разве ты не можешь зайти в дом? Раньше ведь тебе приходилось это делать. Под предлогом, что нужно позаботиться о кондитерских столах. Добавить каких-то особых пирожных. Бог свидетель, когда в Вене кто-то умирает, то удивительно, что не умирают все остальные от переедания сладкого. Зайдешь вместе с пекарями, якобы убедиться, что со сладким столом все в порядке. Это довольно просто. А после проскользнешь наверх в комнату, где выставлен покойный, и заберешь скрипку. Что, если тебя остановят? Скажешь тогда, что ищешь кого-то из семьи, чтобы узнать новости, ты ведь так любил парнишку. Все это знают. Одним словом, добудь ему скрипку.
– «Все это знают», – повторил он. Именно эти слова взволновали человечка. Он подошел к окну и выглянул наружу. – Да, все знают, что именно с моей дочерью он проводил пьяные часы в любое время, когда ему вздумается.
– И дарил мне чудесные вещи за это, которые у меня останутся и будут на мне в день свадьбы! – с горечью сказала она.
– Он прав, – сказал Стефан. – Придется уйти. Мне нельзя оставаться здесь и подвергать вас обоих опасности. Они могут догадаться и прийти сюда…
– Не уверена, – сказала она. – Каждый слуга в доме, каждый торговец, имевший дело с вашей семьей, любит вас. Скорее они примутся выслеживать всех тех француженок, всю ту погань, что явилась вместе с завоевателем, ведь вы у них такая популярная фигура, но никто не подумает о дочке пекаря. Отец прав, вам нужно уехать. А я разве другое говорила? Если вы не покинете Вену, вас поймают в ближайшие дни.
Стефан погрузился в глубокое раздумье. Он попытался опереться на правую руку, но тут же понял свою ошибку и вновь привалился к деревянной спинке. В этой маленькой комнатушке со сводчатым потолком и крошечным окошком в толстой стене он казался чересчур высоким, чересчур изысканным и разъяренным.
Это был молодой двойник моего призрака, блуждающего по огромным комнатам и широким улицам.
Дочь повернулась к отцу.
– Ступай в дом и раздобудь скрипку! – сказала она.
– Ты бредишь! – воскликнул коротышка. – Совсем спятила от любви. Ты глупая пекарская дочка.
– А ты, кто старается строить из себя господина в своем вычурном кафе на Рингштрассе, ты сам знаешь, что у тебя кишка тонка.
– Ничего удивительного, – авторитетно заявил Стефан. – А кроме того, Ганс не сможет отличить одну скрипку от другой.
– Она лежит в гробу! – сказала девушка. – Мне рассказывали. – Она прикусила марлю и разорвала ее пополам, потом завязала еще один тугой узел у него на запястье. Бинты уже успели пропитаться кровью. – Отец, достань ему скрипку.
– В гробу! – прошептал Стефан. – Рядом с ним! – В последних словах слышалось презрение.
Я бы закрыла глаза, но не могла настолько управлять физическим телом. Я держала в руках ту самую скрипку, о которой они говорили, и думала при этом: значит, вот эта вещь, кровавую историю которой мы прослеживаем в то время, скажем в 1825 году или позже, – эта вещь уже лежит в гробу! Наверное, ее успели окропить святой водой, или это случится только во время последних приготовлений? Где ее похоронят? Под одной из венских церквей с сахарно-золочеными ангелочками?
Даже я понимала, что коротышке никогда не добыть скрипку. Но он вовсю пыжился, стараясь защитить себя перед ними и перед своим собственным сердцем; он метался по комнате, выпятив губу и поблескивая стеклами очков.
– Как, каким образом? Нельзя же просто войти в комнату, где лежит князь в гробу, в пышном убранстве…
– Берта, он прав, – мягко произнес Стефан. – Я не могу подвергнуть его такому риску. А кроме того, когда ему это осуществить? И что ему делать – смело войти в дом, выхватить скрипку из-под рук мертвеца и кинуться вон?
Берта подняла на него глаза, молящие и умные глаза с длинными ресницами, ее темные волосы обрамляли побелевшее лицо.
– Наступит час, – сказала она, – глубокой ночью, когда комнаты почти опустеют. Вы сами знаете. Мужчины уснут. Только несколько человек останутся помолиться, но и они, скорее всего, сомкнут веки. Итак, отец, ты отправишься в дом присмотреть за столами. Выберите час, когда уснет даже мать Стефана.
– Нет! – воскликнул Стефан, но зерно упало в благодатную почву. Он поднял глаза, весь захваченный собственным планом. – Подняться на второй этаж, подойти к гробу, забрать скрипку, что лежит рядом с ним, мою скрипку…
– Вы не можете это сделать, – сказала Берта. – У вас нет даже пальцев, чтобы взять ее. – Она была убита ужасом. – Вам даже к дому нельзя приближаться.
90 
