50 
Дверь в гостиную была приоткрыта. Генри стоял ни жив ни мертв, ожидая чего-то невыразимого и жуткого. Он не мог ни двинуться, ни выдавить слова. Наружная дверь закрылась. Затем раздался вздох. Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появилась женщина. Увидев Генри, она тихо вскрикнула.
Мгновение никто из них не двигался. Генри как окаменел со шляпой в руке. Женщина, в пальто и шляпке, держала руки у горла, всем своим видом выражая ужас. Генри, чтобы заглушить эхо ее крика и испытывая огромное облегчение оттого, что перед ним не брат, сделал усилие и заговорил:
— Страшно извиняюсь… я не хотел… простите… меня зовут Генри Маршалсон.
Женщина зашевелилась, очень медленно сняла шляпку, бросила ее на красный диван, протянувшийся между нею и Генри. Потом туда же сумочку и машинально стала поправлять волосы, слегка приоткрыв рот и не спуская глаз с Генри.
— Простите меня, пожалуйста, — сказал Генри. Он испугался ее испуга. — Я не хотел… видите ли… я наследник брата… но тут, должно быть, ошибка… может, это ваша квартира и…
Женщина обошла диван и села, прижимая руку к сердцу. Он слышал, как она часто дышит.
— Это вы извините меня… за вторжение… — произнесла она едва слышно.
— Нет, пожалуйста… это моя вина… но… то есть… это ваша квартира?
— Не моя… ну… понимаете… он сказал… что оставит квартиру мне… в завещании… но…
Генри слушал ее бормотание, не понимая. И завел снова:
— Мне очень жаль…
— Понимаете… я… была… его подругой.
Генри был сбит с толку. Он сдвинулся с места, бросил шляпу на кресло.
— Боюсь, я не совсем понимаю. Вы знали Сэнди?..
— Да… я знала… Сэнди.
Наконец до Генри дошло:
— Ясно… прошу прощения… конечно… вы… вы жили здесь с моим братом?
— Он сказал… если что случится… квартира перейдет ко мне… но, разумеется, не предполагала, что он… а поскольку вы… я немедленно съеду…
— Даже не думайте! — остановил ее Генри, — Вы должны остаться здесь, квартира должна принадлежать вам, я и не мечтал… в конце концов, вы имеете на это право, и Сэнди наверняка хотел бы… я действительно очень сожалею… я о вашей… потере, утрате… Долго вы… были с Сэнди?
— Да… очень… какой ужас…
— Могу вас понять. Пожалуйста, чувствуйте себя… если я хоть что-то могу сделать для вас…
— О, я справлюсь… все у меня будет хорошо… вы очень добры…
— В конце концов, я чувствую… ответственность… просто как… О, прошу вас, не плачьте!
Ее мокрые от слез щеки пылали. В смущении она опустила прядку волос на глаза. Генри подошел и сел рядом.
— Вы так… добры… Послушайте, вы сидите на моей шляпке.
— Виноват!
Женщина, взяв из извиняющейся руки Генри смятую шляпку, чуть отодвинулась, движением плеч сбросила пальто, достала из-за спины сумочку и быстрыми нервными движениями, отвернувшись от него, принялась пудрить носик и щечки. От запаха косметики, от вида щечек, покрасневших было и блестящих, а теперь покрытых бледно-розовой пудрой, от всей этой неожиданной нелепицы, этой близости у Генри голова пошла кругом. Ему стало ужасно жалко ее, Сэнди. Ее инстинктивное защитное движение, когда она схватилась за пудреницу, тронуло его. Она вновь повернулась к нему: поспешно напудренная, с подкрашенными губами и подведенными бровями, похожая на куклу, на клоуна. Девушка Сэнди.
Больше того, вряд ли она была очень молода, несомненно за тридцать. Пухлая и невысокая. Блузка с оборками, не вполне свежая, туго облегала пышную, часто вздымавшуюся грудь. Лицо округлое, с крупным выступающим подбородком. Под легкой тенью усиков алый напомаженный рот с полными губами. Нос широкий и самоуверенно вздернутый. Глаза большие, круглые, широко расставленные, темно-синие, а волосы блестящие каштановые, собранные в растрепанный узел. Лицо усталое, грустное, явно не девическое. По сторонам рта две резкие складки. Теперь она предъявляла себя Генри с какой-то отчаянной смелостью.
— Могу я узнать ваше имя?
— Стефани.
— А полностью?
— Стефани Уайтхаус.
— То есть… мисс Уайтхаус?
— Да, я… никогда не была замужем… только… как с Сэнди, а он так и не… вы понимаете. Я не в его вкусе и не ждала, что он женится на мне… я вроде как не его… недостаточно хороша для него… и не рассчитывала…
— Но ведь он… сколько лет жил с вами?
— Ну… да… мы были… Ондержал это в тайне. Думаю, стыдился меня, наверное, так. Но все же сказал, что квартира может быть моей, если что случится…
50 
