74 
Генри вошел, неожиданно для себя стараясь не шуметь, чуть ли не крадучись, — инстинкт, сохранившийся, должно быть, с детских лет. Наверное, он привык прятаться здесь от Сэнди. Теплый воздух, запах прели и острые ароматы пробудили воспоминания. Один среди ароматов особо выделялся, заставив Генри вспомнить себя совсем юного. Азалия? Нет, императорская корона. Он бесшумно закрыл дверь и стоял не двигаясь. Прямо перед ним росла огромная камелия с глянцевитыми листьями, вся в белых цветах, которая аркой выгибалась под самой крышей и склонялась на верхушку бамбука, путаясь в ней ветвями. Земля под камелией заросла пряной травой в мелких лиловатых цветках, чей запах, казалось Генри, преобладал в хороводе его воспоминаний. Он шагнул вперед, сорвал несколько листиков травы, поднес к носу и растер в пальцах. Потом не без усилия сорвал цветок камелии и сунул в петлицу пиджака. Цветок был двойной, почти безупречно белый с розоватыми крапинками в сердцевине, под тычинками. Он тихо прошел вперед, впивая ароматы, вспоминая. С одной стороны солнечный свет загораживала разросшаяся пассифлора, которая поднялась по стеклам почти до самого верха центрального купола и уже была усыпана своими причудливыми бледно-зелеными и бледно-лиловыми цветами. Задрав голову, Генри смотрел на крохотные внимательные личики цветов над ним. Потом, взглянув вперед, в зеленую тень под свисающими плюмажами бамбука, и застыл от удивления, увидев девушку.
Та, не замечая его, наклонилась — сквозь листву угадывались только ее голова и плечи, а лицо скрывали длинные волосы — и разглядывала что-то у себя под ногами. В следующую секунду Генри по позе, волосам, абрису щеки узнал Колепу Форбс. С радостным чувством он бесшумно прокрался к ней, чтобы застать ее врасплох.
Когда он был в шаге от нее, она повернула голову, увидела его и улыбнулась, но тут же вернулась к тому, чем была так поглощена. Генри увидел, что она склонилась над старой ямой, наполненной черной блестящей водой для полива. С одной стороны росли кувшинки, поверхность воды была красная от россыпи элодеи. Колетта опустила руку в воду и тут же ее ладонь окружила стайка маленьких золотых рыбок с серебристыми брюшками, которые мелькали и вились между ее пальцев, казавшихся коричневатыми под торфянистой водой.
— Они едят мои пальцы! — сказала Колетта, лучезарно улыбнувшись Генри.
Генри разглядывал рыбок.
— Больно щиплют?
— Да нет, просто щекотно. Это даже приятно.
— Тут никогда не было рыбок. Интересно, кто их сюда запустил?
— По-твоему, им достаточно еды?
— Думаю, да. Яма сейчас превратилась в естественный водоем.
— Это так красиво. Красная элодея очаровательна. А крохотные рыбки ужасно милы.
Она вынула руку из воды и стряхнула капли.
— Я смотрю, ты опять вторглась в чужие владения.
— Ты против?
— Пока не уверен. Я подумаю.
— Я видела, как на днях ты танцевал в аллее.
— Почему же не подошла и не присоединилась?
— Решила, что, может, это какой-то личный танец.
Генри внимательно посмотрел на Колетту. На ее каштановых волосах и лице, приобретшем после нескольких теплых весенних дней кремовый оттенок и сиявшем юностью, плясали красные и золотые блики солнца, пробивавшегося сквозь листья пассифлоры. Под довольно потертым пальто на ней было летнее платье.
— Ты здорово выросла и стала очень интересной, несмотря на тот факт, что тебе лишь десять и рот у тебя слишком велик, а зубы не сходятся посередине.
— Ты тоже не слишком уродлив, несмотря на малый рост.
— Малый?
— Да. Я выше тебя.
— Не выше!
— У тебя волосы торчат, вот и кажешься, что с меня ростом.
— А ты на высоких каблуках.
— Вовсе и нет. Давай померяемся. Становись напротив, каждый смотрит строго вперед. Увидишь, перед тобой будут мои губы, а передо мной твои брови.
Генри посмотрел прямо вперед — в смеющиеся карие глаза Колетты:
— Это все глупости. Ты тоньше меня.
— И что это мне дает?
— Тебе легче выпрямиться. И потом, у меня над глазами больше, чем у тебя.
— Это твои волосы.
— Нет, мозги, у меня больше мозговых клеток.
— Не больше, ты старше меня, а после двадцати лет клеток становится меньше на несколько тысяч в день.
— Чушь!
В другом конце оранжереи послышался неясный звук. Колетта резко развернулась и растаяла, как зверек, в чересполосице света и тени под свисавшими листьями бамбука. Генри молнией кинулся за ней, но когда он достиг двери, она уже была снаружи и неслась прыжками к подъездной дороге. Он пошел следом, и она остановилась на гравийной площадке, поджидая его.
74 
