32 
— Которое ты даже не попыталась исправить.
— В больнице сказали, что главное — поддерживать в тебе присутствие духа.
— Ну да. Разыгрывая спектакль.
— Тогда ты не возражал. Если бы ты спросил меня прямо, я рассказала бы тебе всю правду. Только дождалась бы, пока ты поправишься.
— Я боялся, не обидишься ли ты, узнав, что я ничего не помню про наше обручение. Боясь причинить тебе боль, я решил оставить все как есть в надежде, что память вернется ко мне и я вспомню, как это нам удалось обручиться между ужином и той злосчастной аварией. — Помолчав, Максим с грустной иронией заметил: — Меня оказалось не так уж сложно разыграть, верно?
— Я этого не хотела. Все… все вышло само собой.
— Ты хочешь сказать, что случайно оказалась в больнице и случайно увидела меня там?
Его вежливый тон был почти оскорбительным. Лиза вспыхнула.
— Когда я услышала про аварию, то сразу отправилась туда и попросила, чтобы мне разрешили навещать тебя. Если бы они узнали, что я тебе никто, то едва ли пустили бы. Поэтому я и решила, что лучше пусть уж думают, будто я твоя девушка. А потом эта журналистка увидела у меня на руке кольцо и поспешила сделать вывод о том, что мы с тобой обручены. Дальше вся эта история начала разрастаться, как снежный ком, и я уже ничего не могла поделать.
— Понимаю, — кивнул Максим, — ты действовала по доброте душевной.
— Фриц не прав. Я делала это не только из жалости к тебе.
— Нет, тобой двигала совершенно нелепая идея, будто ты мне обязана. — Он криво усмехнулся.
— Но это правда…
— Господи, Лиза! — Он досадливо отмахнулся от нее. — Избавь меня от твоей благодарности, ладно? Я в ней не нуждаюсь.
— Понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
— Если ты и была должна мне, то уже сполна расплатилась, — сердито проворчал он. — Считай, что мы квиты.
— Я заставила тебя страдать, — смущенно сказала она.
— Страдать? — Он отрывисто рассмеялся, и смех больно резанул ее слух. — Ты себе льстишь. Ты и вправду красивая женщина, и, разумеется, сознание того, что ты согласилась стать моей женой, тешило мое самолюбие. Но чаще я думал, что, должно быть, был не в себе, когда делал тебе предложение.
С таким же успехом он мог отхлестать ее по щекам. У Лизы перехватило дыхание.
— Ты же говорил, что любишь меня, — выдавила она.
— В этом нет ничего удивительного, — холодно сказал он. — Человеку, который собирается признаться своей предполагаемой невесте в том, что не помнит, когда и при каких обстоятельствах сделал ей предложение, лучше предварить подобное признание объяснением в любви. Кстати, как долго ты рассчитывала разыгрывать весь этот балаган?
Лиза почувствовала, что и сама начинает кипеть от злости.
— Я просто хотела помочь тебе. Рано или поздно я сказала бы тебе правду…
— Когда?
— Когда ты больше не нуждался бы в моей помощи.
Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Он словно окаменел.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи. И никогда не нуждался. Кажется, я как-то говорил тебе, что в моей жизни нет места для постоянной спутницы.
— Я не забыла.
— Вот и хорошо. В таком случае ты поймешь, с каким облегчением я узнал, что мне не придется сочетаться с тобой браком.
Не зная, что сказать, Лиза замолчала. Максим снова занялся телефоном. Сверившись с записной книжкой, он попытался набрать номер, но ему не удалось. Он тихо выругался и стал набирать повторно.
На него было больно смотреть. Видя его беспомощность, Лиза, не выдержав, предложила:
— Давай я наберу.
В ответ он с остервенением рявкнул:
— Я не нуждаюсь в твоей помощи!
Лиза отвернулась к окну и застыла, обхватив себя руками.
Повисла тишина. Прижав трубку к уху, Максим напряженно прислушивался. Лицо его выражало все большее нетерпение. Наконец он опустил трубку.
Лиза до боли стиснула себя руками.
Максим углубился в книжку в поисках другого номера. Перелистывая страницы, он уронил трубку на пол, неловко наклонился и стал шарить по полу больной ладонью. Лиза мучилась, наблюдая за ним. Она ощущала его боль, как свою. У него снова ничего не вышло, он выругался и в ярости отшвырнул телефон. Пролетев через всю комнату, аппарат ударился о стену и упал на ковер.
Максим стоял, стиснув кулаки, с искаженным бессильной злобой лицом. Лиза пересекла комнату и подняла телефон.
— Извини, дурацкая выходка. Мальчишество, — буркнул он. — Сломался?
32 
