62 
— Не совсем. Филип и я хотели бы позаботиться о тебе... Мы считаем себя ответственными за то, что произошло. Ты одна на всем свете, а тебе всего лишь семнадцать... Мы с Филипом женаты уже пятнадцать лет, но детей у нас нет. Знаешь, несколько раз мы уже были уверены, что... Но ничего не получалось... Поэтому нам будет приятно, если ты поживешь с нами столько, сколько сама пожелаешь.
— А ребенок?
— И твой ребенок, когда он родится. — Женщина встала и взяла поднос. — А сейчас отдыхай. Попозже придет доктор и посмотрит тебя.
Доктор оказался веселым разговорчивым человеком лет шестидесяти.
Да, знаком с Симмсами давно, сказал он в ответ на расспросы Рашель, не сводя глаз с ее бледного лица и поджатых губ. Она не желала рожать, и доктор почти не сомневался, что, если предоставить ее самой себе, Рашель сделает аборт. Ему стало жалко девушку, потому что она была похожа на зверька, попавшего в ловушку и отчаянно искавшего выход.
Мэри уже сообщила ему, что Рашель отрицает отцовство Тима, тогда как подружка говорит, будто никаких других дружков у нее не было. Это же подтверждают хозяева паба, в котором она работает.
Что-то более серьезное таилось в ее нежелании оставить ребенка. Возможно, и свежие порезы на ягодице имели какое-то отношение к ее состоянию. Но пока, очевидно, у нее не было сил говорить о своих бедах. Доктор решил рассказать Рашель о приютивших ее людях.
— Филип — учитель... Тебе он понравится. Добрее его никого нет.
Да и Филипу будет интересно повозиться с умной, но совершенно невежественной девушкой, подумал доктор, уходя.
По прошествии нескольких дней Рашель убедилась в правоте доктора. Она не могла не откликнуться на доброту Симмсов.
Дни шли за днями, недели — за неделями, месяцы — за месяцами. Ребенок рос в ее животе, и сама она расцветала в атмосфере любви и доверия.
Дом Симмсов находился в нескольких милях от Оксфорда и был окружен большим садом, любимым детищем Мэри. Когда она узнала, что Рашель разбирается в травах, то пришла в такой восторг, что девушка не устояла и постепенно почти все рассказала о себе своим неофициальным попечителям.
— А что ты будешь делать, когда ребенок?.. — как-то спросил ее Филип.
Выражение ее лица поразило его, и он даже растерялся.
— Я хочу стать богатой, — ответила Рашель. — Такой богатой, чтобы...
Рашель замолчала. Деньги в этом доме не играли большой роли. Их было немного, но, в общем, хватало, и никто не жаловался на бедность.
Если бы она выросла здесь, надежно защищенная от невзгод, то ее жизнь могла бы быть совсем другой. Несправедливо, что эта семья, которая мечтает о ребенке... Что Мэри, которая все отдала бы за счастье родить малыша... У них нет даже надежды на исполнение своей мечты, тогда как другие...
— Я... Я хочу отдать ребенка вам, — неожиданно заявила Рашель.
Побагровевшая Мэри с недоверием посмотрела на нее. И она, и Филип старались не говорить о приближающихся родах. Каждый раз, когда речь заходила о ребенке, Рашель злилась. Она ничего не рассказывала, только твердила, что не хочет его, и Мэри пришла к выводу, что Рашель отдаст его приемным родителям. Однако они с Филипом ни разу не позволили себе даже подумать о том, чтобы взять ребенка себе.
Если бы раньше, да... А теперь любое агентство сочтет их слишком старыми. Они поженились, когда Мэри было двадцать пять, а потом долгие годы прошли в ожидании беременности, каждая из которых кончалась трагедией. Несколько лет она не могла даже слышать детские голоса. А теперь, когда они с Филипом с радостью взяли бы приемыша, ей — сорок, Филипу — и вовсе под пятьдесят. Слишком поздно...
По крайней мере, так она думала... И вот им предлагают ребенка. Это было как сон, и Мэри отчаянно хотела вернуться в реальность и как-то закрепить это предложение, прежде чем Рашель откажется от своих слов. Однако здравый смысл восторжествовал. Мэри вспомнила, что Рашель сама еще ребенок. К тому же ее чувства в ужасной сумятице, так что она не должна принимать поспешных решений.
Мэри накрыла ладонью сжатую в кулачок руку Рашель.
— Знаешь, моя дорогая, мне очень хочется сказать тебе «да», но, вот увидишь, ты родишь и все будет иначе.
— А если нет? — стояла на своем Рашель.
— Если нет, — вмешался Филип, — тогда ты и твой ребенок будете тут, как дома. Ты уже стала частью нашей жизни... Очень важной частью, и мы с Мэри любим тебя совсем не потому, что ты носишь ребенка. Когда я спросил тебя о твоих планах на будущее, я вовсе не думал избавиться от тебя. Просто тяжело видеть, как ты обращаешься с разумом, данным тебе Богом. Ты говоришь, что хочешь стать богатой. Но будь осторожна, не пожелай себе того, что потом может оказаться в тягость.
62 
