Особенно,... 
90 
Памела сидела на пуфике перед туалетным столиком и усиленно пудрилась рисовой пудрой, недовольно разглядывая свое отражение в зеркале. Она никогда не умела красиво плакать, как это делала Софи, и теперь, после долгих рыданий, ее лицо покраснело и опухло.
Вот уже почти полчаса она пыталась привести себя в порядок, но у нее ничего не получалось. Что ж, если Коннор любит ее, то пусть любит всякой, и опухшей тоже.
Впрочем, если ей повезет, и он уже потушил свечи, то он просто не увидит ее в таком плачевном состоянии. Памела улыбнулась, представив себе его удивление, когда она неслышно проникнет в его спальню и скользнет к нему в постель. Вот только бы не застрелил от неожиданности.
Она уже вставала с пуфика, когда услышала знакомый скребущий звук со стороны наглухо запертого окна. Ее сердце радостно забилось. Ну конечно, этот упрямый горец не собирался сдаваться так легко. Тем более упрямой англичанке.
Она подлетела к окну, чтобы открыть его.
— Сейчас же залезай в комнату, пока тебя не заметил кто-нибудь из слуг. Разумеется, моя репутация и без того в опасности, после того как меня осрамили на весь Лондон и вывели из бального зала в наручниках, и все же…
Она отошла от окна, улыбаясь от предвкушения страстного примирения с Коннором, и тут в комнате появилась фигура в черном.
Когда Памела присмотрелась к возникшему перед ней человеку, улыбка моментально слетела с ее лица. Он был значительно ниже Коннора и коренастее. На нем была маска из мешковины с наспех сделанными неровными дырками для глаз. Он сделал шаг вперед и, прежде чем она успела закричать, закрыл ей рот рукой.
Коннор стоял под дверью спальни Памелы и с недоумением смотрел на хрустальную ручку. Повернув ее в который уже раз, он снова убедился в том, что не может открыть дверь. Хитрая упрямица на сей раз закрыла не только окно, но и дверь изнутри. Когда герцог советовал помириться с ней, он не думал, что Коннору придется стоять под запертой дверью и умолять ее открыть ему.
Тяжело вздохнув, он тихо позвал ее:
— Памела! Я знаю, ты меня слышишь. Открой немедленно.
В ответ тишина.
— Послушай, я знаю, ты вбила себе в голову, что недостойна меня. Но правда заключается в том, что я недостоин, даже чистить твои сапожки. Аристократическое происхождение не сделало меня настоящим аристократом. Можешь называть меня милордом, но я все тот же разбойник, укравший твои панталоны. Я никогда не буду, достоин такой женщины, как ты, но позволь мне быть рядом с тобой… Я постараюсь стать лучше. Я не такой, как мой отец, я люблю тебя, милая, и не хочу тебя потерять…
Коннор прислушался, но снова ни единого звука… Он никогда не думал, что Памела может быть такой бессердечной, и не на шутку рассердился.
— Черт побери, женщина! Я маркиз и буду когда-нибудь герцогом. Это мой дом, и я приказываю тебе немедленно открыть дверь и выйти за меня замуж!
Тут его терпение лопнуло, и он одним ударом ноги вышиб дверь.
Комната оказалась пустой. Коннор поначалу решил, что Памела уже уехала, но ее открытый чемодан оставался лежать на полу, а кровать была завалена одеждой и обувью. Он хотел, было постучаться в дверь смежной комнаты, чтобы потребовать объяснений у ее сестры, но тут дверь сама отворилась и на пороге возникла сердитая заспанная Софи.
— Послушайте, если вам двоим, не хочется спать, то это вовсе не означает, что всем остальным не нужно…
Она замолчала на полуслове, увидев в комнате одного Коннора.
— А где Памела? — озадаченно спросила она.
— Именно это я и хотел бы знать, — мрачно отозвался горец. — Дверь была заперта изнутри.
Софи в изумлении смотрела на него, и легкий ветерок шевелил ее волосы. Охваченный дурными предчувствиями, Коннор медленно повернулся к окну. Крепко запертое накануне на засов, теперь оно было распахнуто настежь.
Глава 28
Открыв глаза, Криспин увидел склонившуюся над ним, подобно небесному ангелу, Софи в полупрозрачном белом платье и понял, что видит сон. Улыбнувшись, он протянул к ней руки, готовый отправиться вслед за чудесным сновидением. Но внезапно чьи-то сильные руки выдернули его из постели и ощутимо ударили головой о стену. И тут перед глазами Криспина возникли расплывчатые очертания разгневанного лица кузена.
— Где она? — рявкнул он.
Криспин захлопал ресницами, силясь понять, каким образом такой чудесный сон мог в секунду превратиться в кошмар. Он еще не успел протрезветь после выпитого накануне шампанского. Когда Софи выбежала из зала, он с горя напился, потом доплелся до своей комнаты и уснул мертвецким сном, так и не успев раздеться.
90 
