116 
«Стала ли мама счастливой с другим мужчиной?» — задумалась Виктория.
Жива ли она?
Или любовь к мужчине убила и её тоже?
Виктория прикоснулась к твердому кожаному фаллосу, вспоминая длину и толщину у Габриэля.
«У меня чуть больше девяти с половиной дюймов».
Тело сжалось от воспоминаний об удовольствии. Она быстро отдернула руку.
Охранник с золотисто-каштановыми волосами оставался непроницаемым. Ясно, что его невозможно смутить… вообще ничем.
Виктория торопливо закрыла верхний ящик и открыла второй. Там лежал набор шелковых шарфов.
До этого Виктория уже видела, как можно использовать эти шарфы.
Она представила, как Габриэль связывает ей руки за головой, привязывает её широко разведенные ноги к деревянным столбикам кровати.
Она представила, как связывает Габриэля.
Женщина в красной спальне связывала мужчину, с которым была. Оседлав его бедра, она ездила на нём так, как мужчина ездит на лошади.
В самозабвенности женщины была свобода, в зависимости мужчины — почти детская доверчивость.
В жизни Виктории не было ни свободы, ни доверия.
А у Габриэля?
Он говорил, что нет такого сексуального акта, в котором бы он не участвовал. Приходилось ли ему связывать женщину для её удовольствия?
Позволял ли связать себя?
В её воображение тут же промелькнуло видение оков.
Тихонько закрыв второй ящик, Виктория открыла третий и последний.
Плеть из витого шелка. Рядом — кожаный ремень.
В стены и потолок комнаты были вмонтированы медные крюки.
Что угодно… Всё, что угодно.
Виктория закрыла последний ящик.
Охранник с каштановыми волосами был прав — тут не было ничего, что помогло бы ей доставить удовольствие Габриэлю.
Виктория выпрямилась и увидела маленькую коробочку между белой баночкой с кремом и серебряной упаковкой презервативов.
По лицу пробежала улыбка. В коробочке лежали мятные конфеты. «Особо сильные мятные» — значилось на металлической коробочке следом за надписью «Altoids».
Виктория подняла прямоугольную коробочку и импульсивно повернула так, чтобы охранник мог её разглядеть.
— Кто-то забыл пастилки.
— Никто их не забывал. — Лицо охранника оставалось безучастным, а изумрудно-зеленые глаза — спокойными. — Они для гостей.
Улыбка Виктории увяла.
Освежающие дыхание пастилки.
— Очень великодушно со стороны Габриэля, — уныло сказала она, опуская руку, чтобы положить коробочку обратно на столик.
— Возьмите её. — Виктория удивлено посмотрела на стража. Его лицо не выражало эмоций.
— Что, простите?
— Возьмите упаковку «Altoids». Эта перечная мята сильнее других марок. Съешьте пастилку и возьмите у мистера Габриэля в рот. Ему понравится.
Виктория удивилась, что разлившийся по телу жар не расплавил конфеты.
Охранник отступил, толкнул спиной дверь, ясно намекая, что пора уходить.
Виктория всем сердцем была согласна с этим.
Взяв «Altoids» в руку, она повернулась и бросила беглый взгляд в полупрозрачное стекло, которое гостям казалось простым зеркалом.
Темноволосая женщина в отражении была изящной, а не одетой в лохмотья. Стройной, но не тощей. Её лицо было пунцовым, как винно-красная бархатная окантовка платья.
Она видела профиль охранника с золотисто-каштановыми волосами. Его черный сюртук контрастировал с её золотисто-коричневым нарядом. А потом они исчезли — страж с золотисто-каштановыми волосами в черном сюртуке и темноволосая женщина в золотисто-коричневом наряде. На их месте стоял один темноволосый мужчина.
Глаза Виктории расширились. Она снова видела только стоящего боком мужчину с золотисто-коричневыми волосами в черном сюртуке позади темноволосой женщины в золотисто-коричневом платье.
Охранник и Виктория.
Она моргнула.
— Пора идти, — сказал Джулиен.
Виктории не терпелось покинуть элегантную спальню.
В дверях она с колотящимся сердцем бросила взгляд через плечо на посеребренное с одной стороны стекло.
Просто зеркало, а не прозрачное окно.
— Я видел, что вы рассматривали содержимое нижнего ящика.
Виктория отрывисто кивнула и вышла из комнаты.
Изумрудно-зеленые глаза встретились с её глазами.
— Прежде вы не бывали в подобных домах.
Не было никакого смысла отрицать очевидное.
— Да, — призналась Виктория. — К такому я не привыкла.
116 
