47 
— Да, но знаете ли вы, кем он является сейчас? — спросила модистка.
Как долго она должна стоять обнаженной перед этой женщиной, когда каждый недостаток ее тела столь отчетливо виден в ярком электрическом свете?
— Он хозяин этого дома, — сухо ответила Виктория.
— Он — неприкасаемый ангел, мадмуазель, — поправила ее мадам Рене. — И он нанимает людей, подобных нам. Но не всем из нас так везет.
Подобных нам.
Виктория инстинктивно устремила свой взгляд к жемчужному ожерелью на шее женщины.
— Но вам повезло, — импульсивно сказала она.
— Oui, я достигла très успеха. Большинство проституток, мадмуазель, умирают из-за болезней или нищеты. Вы знаете, что такое нищета; я вижу это в ваших глазах. Очень немногие мужчины — или женщины — способны заплатить ту сумму, что была заплачена за вас прошлой ночью.
Но Габриэль заплатил две тысячи фунтов не за то, чтобы заниматься с ней любовью.
Холод, что внезапно пронзил Викторию, не имел никакого отношения к отсутствию огня в камине и к мокрым волосам, прилипшим к спине.
Мужчине, который предложил сначала сто пять, а затем одну тысячу фунтов, нужна была ее девственность… или ее жизнь?
— А женщины покупали… услуги месье Габриэля? — спросила Виктория, испытывая непреодолимое желание узнать правду.
Не в состоянии остановить рвущиеся с губ вопросы.
— Oui. — Глаза мадам Рене подернулись пеленой воспоминаний. — Он и месье Мишель были знамениты на весь Лондон. Les deux anges.
Два ангела.
По-английски «Мишель» — это Майкл.
«Габриэль был Божим посланником», — сказала Виктория.
«Майкл был его избранником», — ответил Габриэль.
Неужели это он был тем человеком, который заставил Габриэля страдать?
Неужели Майкл был тем мужчиной, который сначала предложил сто пять, а затем одну тысячу фунтов?
— Этот месье Майкл… он и Габриэль… они были соперниками?
— Они были друзьями.
— А сейчас?
— Есть узы, мадмуазель, — загадочно ответила модистка, — которые невозможно разорвать.
За исключением смерти.
Виктория отпрянула от мадам Рене.
— Вы увидели меня, madame, — едкая ирония прозвучала в голосе Виктории. — Теперь вы можете уходить.
Иначе она окоченеет от холода или загнется от усилий держать собственные руки по швам, пытаясь не поддаться инстинктивному желанию прикрыться ими.
Мадам Рене не шелохнулась.
— Вы разочаровываете меня, мадмуазель.
Грудь Виктории ныла — от давления ее рук. Не было ни одной причины, почему ее должно волновать, что там себе думает эта couturiere.
— Приношу свои извинения, — жестко ответила Виктория.
— Я думала, что вы храбрая женщина.
— В истории часто путают безрассудство и героизм.
— Нужно обладать немалым мужеством, чтобы любить такого мужчину, как Габриэль.
«Что, если я хочу больше, чем ваша девственность?»
Но у Виктории, кроме невинности, не было ничего, что она могла бы предложить мужчине.
— Месье Габриэль купил меня не для того, чтобы я любила его, — возразила Виктория.
Глаза мадам Рене неодобрительно сузились; бриллиант на указательном пальце, вторя ей, сверкнул с осуждением.
— Месье Мишеля прозвали так из-за его способности доставлять наслаждение женщине.
Виктория почувствовала, как замерло ее сердце.
— И как можно назвать мужчину с учетом его способности доставлять наслаждение женщине? — вежливо спросила она.
— Он известен под именем Michel des Anges.
Ангел Мишель.
— Ангелы не оказывают интимных услуг, madame.
Мадам Рене не задел цинизм в словах Виктории.
— Мы, французы, говорим, что испытать оргазм — значит voir leas anges — увидеть ангелов.
Габриэль говорил, что оргазм — значит la petite mort — маленькая смерть.
Пристальный взгляд модистки, как и глаз на пере павлина, не отрываясь, следили за ней. Они как будто что-то искали…
— Некоторые женщины, мадмуазель, — намеренно сказала мадам Рене, — утверждают, что месье Габриэль искусней в этом деле, чем его друг.
Холод, что окутал Викторию с головы до ног, исчез в поглотившем ее тело пламени.
— Madame, простите меня, но я не нахожу возможным продолжать нашу беседу до тех пор, пока я не буду одета.
Мадам Рене пожала плечами.
— Мы женщины, мадмуазель. А месье Габриэля не задевает вид обнаженного женского тела.
47 
