Особенно,... 
19 
Прирожденное женское чутье услужливо подсказывало ей, что могут означать слова Филипа Вассона, но она не осмеливалась ему верить, боясь разочарования. И продолжала размышлять о том, что он имеет в виду и каким представляет свое счастье…
А вообще-то не надо ломать голову над тем, что ждет впереди, решила Софи, когда слезы высохли и наступило некоторое успокоение. Все равно раньше времени я не узнаю ответы на эти вопросы. Пусть все идет своим чередом. Главное — уметь радоваться тому, что уже имеешь.
Она поднялась с пола, прошла в спальню, скинула с себя пальто и длинное вечернее платье, улеглась на кровать и, уютно подложив под голову руку, предалась воспоминаниям.
Перед глазами снова возник подиум в зале Школы изящных искусств, вышедший на него по окончании показа Вассон… Вот он идет к ней, берет за руку, они вместе направляются к самому краю… Вот Филип обнимает ее за талию, привлекает к себе, прикасается к ее щеке своей щекой — теплой, гладко выбритой, с твердой, мужественно очерченной скулой…
Софи воспроизвела в памяти эти мгновения настолько живо, что испытала те же самые, что и тогда, ощущения — потрясение, оцепенение, возбуждение и даже страх. Сколько раз за предыдущие годы в ее воображении возникали подобные сцены, сколько раз она видела себя на подиуме в нарядах Вассона, стоящей рядом со своим кумиром, делящей с ним радость успеха. Сегодня все случилось в жизни, и от благодарности к судьбе у нее перехватывало дыхание.
Потом ей вспомнилось, как неловко она себя чувствовала в ресторане, как по-идиотски выглядела, объясняя Филипу причину своего состояния. Но стыда, смущения, желания повернуть время вспять и что-то исправить в ее душе не появилось. Ни самой малости.
Потому, наверное, что Филип отреагировал на эти ее странности на редкость заботливо и чутко. Потому что ни разу не посмотрел, наблюдает ли кто-то за ними в это мгновение, не побоялся показаться смешным.
Почему он так относится ко мне? — опять задумывалась Софи. Неужели…
Окончить свой вопрос, даже не произнесенный вслух в этой темной комнате, где, кроме нее, никого не было, она не отважилась. Будто боялась, что в таком случае то ощущение в ее душе, для которого не существовало названия, ибо в нем слились воедино и страсть, и боязнь, и томление, и предчувствие чего-то светлого, безвозвратно исчезнет, оставив вместо себя нестерпимую пустоту.
Софи не знала, как долго пролежала, не разбирая постели, не укрываясь… Может, минут десять, может, два часа. Следовало подняться, принять душ, вынуть шпильки из уложенных в прическу волос, надеть ночную сорочку. Но сил не было, а главное, не было желания смывать с себя следы прикосновений Филипа Вассона…
«Между прочим, вдвоем вы потрясающе смотритесь» — отдаленным эхом прозвучали в ее затуманившемся сознании слова Франсин Дюмон, когда Софи уже забывалась в теплых объятиях Морфея.
Отвезя Софи в отель, Вассон, несмотря на страстное желание остаться наедине со своими мыслями, направился обратно в ресторан. Добрая половина его гостей продолжала веселиться. Не вернуться к ним он не мог.
Ему казалось, что вид разодетых, подвыпивших, кривляющихся друг перед другом людей подействует на него раздражающе, ослабит то чувство, которое жило в нем с момента знакомства с Софи Лоринг. Которое сегодня, когда он обнял ее на подиуме, резко обострилось, заполнило собой всего его, сделало по-мальчишески счастливым… Но ничего подобного не произошло.
А все-таки они неплохие ребята, решил Филип, с улыбкой наблюдая за танцующими, спорящими, заигрывающими с ним и друг с другом людьми и видя в них то, чего не видел никогда раньше. Блеск в глазах, задор, по сути невинное, хоть и смешное стремление выдать себя за более умных, красивых, талантливых, красноречивых.
Это все она, Софи, из-за нее я стал вдруг таким добрым, все понимающим, всепрощающим, думал Филип, улыбаясь еще шире. Ему казалось, что Софи все еще незримо присутствует в этом зале, он видел ее в каждом переливающемся камне, слышал в каждом звуке музыки. Думать о ней доставляло безграничную радость и ничуть не пугало, как в случаях с другими женщинами, с которыми у него когда-либо завязывались более или менее серьезные отношения. Все они неизменно требовали большего, чем он мог дать, постоянно чем-нибудь были недовольны, чего-то ожидали.
Нет, Софи не походила ни на одну женщину в мире, была уникальной, почти нереальной. Женственная и светлая, она удивительным образом сочетала в себе естественность и актерский талант, беспомощность и внутреннюю силу.
19 
