Особенно,... 
38 
— Конечно, гуляй сколько хочешь! — улыбнулся Кэл, он заметил, что Либби еще бледная, но голос у нее окреп. Может быть, ей, как и ему, нужно побыть какое-то время одной. — А я пока дам компьютеру задание.
Она оставила его в рубке и вышла. Автоматические двери почти бесшумно разъехались при ее приближении. Либби прошла в другой отсек — небольшое, но уютное помещение, похожее на кают-компанию или комнату отдыха. В стены встроены два дивана с вогнутыми спинками; на них лежат ярко-оранжевые подушки. Посередине столик; ножки привинчены к полу. Столешница светлая; материал отдаленно напоминает плексиглас. На столике глянцевые журналы. Так будет выглядеть через двести с лишним лет журнал для автолюбителей, подумала она, усмехнувшись и взяв один из них в руки. Бродя по кают-компании, она рассеянно похлопывала журналом по бедру и твердила себе: я — человек разумный. А разумный человек принимает то, что невозможно отрицать. И все же…
Никаких «все же»! Она — ученый. Она изучает человека. Только сейчас предмет ее исследования — не человек прошлого, а человек будущего.
Целый час она бродила по звездолету, наблюдая, впитывая мельчайшие детали. Она нашла узкий, довольно неопрятный отсек, который приняла за кухню. Плиты не было, только встроенное в стену устройство, напоминающее микроволновую печь. В шкафчике, похожем на холодильник, стояло несколько бутылок. На некоторых знакомые красно-бело-синие этикетки популярной марки пива.
«А люди не так сильно изменились», — подумала Либби. Она выбрала бутылочку со знакомым безалкогольным напитком, открутила крышку и сделала первый глоток, на пробу. Поразительно, подумала она, отпивая второй глоток. Точно такой же напиток охлаждается и у нее в холодильнике. Забрав с собой бутылку — с ней стало как-то легче, — она пошла бродить дальше и вскоре очутилась в громадном грузовом отсеке. Он был пуст, если не считать груды ящиков в углу.
Кэл говорил, что совершал грузовой рейс, вспомнила Либби. На Марс… Когда снова засосало под ложечкой, она отпила еще один глоток из бутылки.
Значит, в двадцать третьем веке люди все-таки колонизировали Марс. А ведь уже в двадцатом веке ученые строили планы полетов на Красную планету. Надо будет спросить Кэла, когда построили первую колонию и как выбирали колонистов. Либби потерла пальцами виски. Наверное, через день-другой все это покажется ей не такой уж фантастикой. Тогда она начнет мыслить логически и придумает нужные вопросы.
Она продолжала знакомиться с летательным аппаратом. В нем имелся и второй ярус, на котором размещались почти исключительно спальни, то есть спальные отсеки. В тех книжках, которые любит читать отец, спальни на космических кораблях гордо именуются «отсеками» или «каютами».
Мебель обтекаемая и в основном встроенная. Либби провела рукой по яркой столешнице. Похоже на гладкий формованный пластик.
Спальный отсек Кэла она нашла случайно. Ей не хотелось говорить ему, что она осматривала его отсек. Разницы между его отсеком и другими она почти не заметила, разве что у Кэла царил уютный беспорядок. В углу валялся спортивный костюм, похожий на тот, что был надет на нем, когда она его обнаружила. Постель не застелена. На стене непривычная трехмерная фотография — Кэл с группой людей.
Жилище за их спинами было многоуровневое и почти целиком стеклянное. Либби разглядывала белые террасы, выдающиеся вперед под разными углами, и высокие, тенистые деревья на зеленой лужайке.
Так вот какой его дом! Значит, вот где он живет… А вот и его семья… Высокая красавица выглядит такой молодой, что вряд ли годится ему в матери. Может, сестра? Либби вспомнила, как Кэл говорил, что у него только брат.
Все люди на снимке широко улыбались. Кэл стоял, положив руку на плечо другому молодому человеку. Ростом, лицом и фигурой они были похожи, что позволяло предположить, что это и есть брат Кэла. Правда, глаза у брата зеленые, и даже на фотографии заметно, какие они у него проницательные. Крепкий орешек, решила Либби и переключила внимание на третьего, более пожилого мужчину на снимке.
Он выглядел немного отстраненным. Его лицо не было таким же откровенно красивым, как у жены и сыновей, зато оно дышало добротой.
У времени в плену, подумала Либби. Вот что сделал фотограф. Поймал людей в ловушку времени. В такую же, в какую Кэл попал сейчас. Она подняла руку и тут же отдернула, прежде чем успела погладить его трехмерный образ.
38 
