41 
Он обхватил губами розовый бутон соска и начал дразнить его зубами. У нее вырвался сдавленный стон. Она почувствовала, как откуда-то из глубины живота поднималось эротическое желание, будто повернули ключ в невидимом замке. Он склонился над ней, языком раздвинул податливые губы и ворвался в рот, наслаждаясь ответом, который она не смогла сдержать. От возбуждения ее трясло, кидало то в жар, то в холод. Это случилось так быстро, что она не в силах была контролировать себя.
Его ловкие руки перемещались по телу, то твердые, то нежные, и всегда, всегда на один мучительный шаг позади того места, которое жаждало их прикосновения. Эшли не могла лежать спокойно, потому что Вито медленно и неотвратимо покрывал ласками все ее трепещущее тело. И жестокие языки пламени пожирали ее, когда его пальцы играли с влажными золотистыми завитками, венчающими низ живота. Она стонала, выкрикивала его имя и жадно хватала ртом воздух.
И затем он сделал то, что она никогда раньше не позволяла ему делать. Невыносимо интимное и такое волнующее, что она полностью растворилась в наслаждении. Раздвинув сжатые бедра, он погрузился ртом в ее секретное место. Лавины примитивного, дикого чувства волна за волной накрывали ее, и взрыв наслаждения, будто землетрясение, раскалывал ее на части. И потом наступил пик страсти…
— Ты моя. Абсолютно, непререкаемо моя. Эшли не совсем понимала, вернулось к ней сознание или нет. Она остановила взгляд на Вито, а он, стоя на коленях у ее ног, с триумфом наблюдал за ней. Крепкие руки обхватили бедра, и он подтянул ее к себе. Она не сопротивлялась. И он вошел в нее властно и глубоко. От его дикого ритма сердце у нее застучало, словно в безумной гонке. Кожа, скользкая и влажная, восхитительно терлась об него. И вдруг совершенно неправдоподобно лихорадка желания снова вспыхнула в ней, пальцы царапали атласную влажную кожу у него на спине. И в этот момент, точно удар током, наслаждение пронзило ее.
Прошло очень много времени, прежде чем он освободил ее от тяжести своего тела. Но ей и не хотелось, чтобы он двигался. Ей хотелось, чтобы он навсегда остался там, где был. Эшли чувствовала себя великолепно и в глубине своего затуманенного сознания понимала, что это чувство вряд ли будет долго продолжаться.
Он перекатился на спину и несколько коротких мгновений лежал, отдыхая, на другой стороне кровати. Эшли уперлась подбородком в ладонь, а локтем в подушку и неосмотрительно взглянула на него. Не говоря ни слова, он соскочил с кровати и схватил халат.
Эшли не могла поверить, что после пережитого он просто так уйдет. И она позволила ему дойти до двери, прежде чем выговорила:
— Простите, сэр. Я разочаровала вас?
— Это не смешно. — Он повернулся, и взгляд словно кинжалом пронзил ее.
Эшли вытаращила глаза, чтобы удержать обжигающие слезы, и выдавила еще несколько слов:
— Я и не предполагала смешить тебя. Но ведь не мне говорить мужчине с таким опытом, как у тебя, что для подобных случаев есть определенная форма…
— И ты прекрасно все изучила… — Ноздри раздулись от отвращения. — Сколько других перебывало в твоей постели?
Эшли побледнела. Гордость требовала: не позволяй ему так обращаться с собой. Он говорил, что она его жена. Муж не поступает так. Получив то, что хочет, он не уходит спать в другое место, не обронив ни слова.
— Скажи мне, — настаивал он. — Я хочу знать.
— Не думаю, что сейчас подходящее время, — пробормотала она, глотая унизительные рыдания, клокотавшие в горле.
— У меня разыгралось любопытство, — прошипел он.
— Я не позволю тебе так обращаться со мной. Ты говорил… Ты говорил, что прошлое осталось в прошлом…
— Как, черт возьми, оно может остаться в прошлом, если всякий раз, как я касаюсь тебя, оно вновь оживает? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Думаешь, мне приятно это чувство? Думаешь, я радуюсь, когда унижаюсь до таких позорных и низких вопросов?
— Чего ты хочешь? Список имен, мест и дат? М-м-может быть, ты хочешь, чтобы я проставила в этом списке против имен очки и баллы? — запинаясь, спросила она, от отвращения едва сдерживая тошноту.
Сердитый румянец будто смыло с его лица.
— А как же насчет доверия? Ты вроде бы говорил, что я могу доверять тебе, — продолжала Эшли. — Но сам ты никогда мне не доверял. — Она заставила себя посмотреть прямо ему в глаза. — И знаешь почему? Я сделала колоссальную ошибку — я была, как ты называл меня, потрясающе импульсивной. И как я это называю, потрясающе глупой. Я легла с тобой в постель в первую же ночь, как мы встретились. А ты со своей средневековой моралью не можешь мне этого простить. Мол, приличная женщина так не поступит. Для тебя не имело значения, что ты мой первый мужчина. Ты ждал, что я найду себе кого-нибудь еще. И не думай, будто я этого не знаю!
41 
