Особенно,... 
36 
— Сингалезцы очень привлекательный народ.
Что-то в тоне Вито заставило ее обернуться. В его проницательных глазах мелькнул вопрос. И Эшли вдруг поняла, что случайно вышла из добровольно принятой на себя роли женщины, безразличной к детям.
Еще несколько миль, и они круто свернули на дорогу, идущую через рощу коричных деревьев. Эшли выбралась из машины в жаркий неподвижный воздух и изумленно рассматривала представшее перед ней здание. Если перенести его в Англию, оно бы там выглядело совершенно на месте, подумала она. В нем все дышало очарованием солидного викторианского сельского дома. И единственное добавление — веранда вдоль всех четырех стен — позволяло лучше наслаждаться тропическим климатом.
— Мой прапрадед купил поместье у британского плантатора. Я передал чайную плантацию рабочему кооперативу, — объяснил Вито. — Но значительную часть земли вокруг дома я оставил, чтобы обеспечить уединенность.
На веранде собралось удивительно много улыбающихся людей, чтобы приветствовать их приезд.
— Думаю, даже для твоего самолюбия не требуется столько слуг, — с презрением в глазах прошептала Эшли.
— Безработица здесь страшное зло. — Вито посмотрел на нее с укором. — Хотя богатство и ограждает меня от того, что тебе нравится называть «реальной жизнью», — подчеркнуто насмешливо заметил он, — я следую правилу предоставлять работу как можно большему числу людей.
Больно задетая ответом и покрасневшая, Эшли шагнула вперед, чтобы познакомиться со слугами. Это длилось бесконечно долго. Такое болтливое дружелюбие невозможно остановить на полуслове. Все, кроме самых маленьких, прилично говорили по-английски. И Эшли заметила по вопросам Вито, что он хорошо знал каждого из них.
Она еле успела замаскировать еще один зевок. Заметив ее сонливое состояние, Прия, маленькая, кругленькая домоправительница, повела ее вверх по лестнице в просторную спальню в колониальном стиле, обставленную красивой резной мебелью красного дерева. Но Эшли не успела отдать должное красоте спальни. Первое, что она увидела, едва переступив порог, была огромная фотография Карины, стоявшая на столике рядом с гигантской кроватью.
Быстрая, как молния, Прия тут же определила источник неожиданного напряжения.
— Вы хотите, чтобы я убрала фотографию? — озабоченно взглянула она на Эшли. — Я не хотела этого делать без распоряжения.
— О, пожалуйста, оставьте ее на месте. — Эшли несколько встревожило, что маленькая женщина так легко способна читать мысли. Она выдавила беззаботную улыбку, хотя внутри у нее все кипело от раздражения и смятения. Неужели здесь повсюду фотографии Карины? Неужели ей придется сегодня ночью лежать в объятиях Вито под взглядом его святой первой жены?
Когда Прия с трогательной гордостью показала ей ванную и гардеробную, Эшли сказала, что хотела бы немного полежать, и отказалась от прохладительного напитка. Она бросилась на кровать. И тут фотография, лихорадочно размышляла она. Более грубого напоминания, что у них не нормальный брак, трудно придумать. Она полагала, что, будь это союз иного рода, Вито, который, когда хочет, умеет быть чутким, тактично убрал бы фотографии. И зачем она дурачит себя, будто Карина наблюдает за ней со стороны?
Это она, Эшли, здесь посторонняя. Если бы Карина не умерла, Вито все еще жил бы с ней. И у них сейчас были бы дети. Милостивый Боже, почему она так упорствует, отрицая очевидное? Почему бы Вито не любить свою первую жену? У них было так много общего. Семья, друзья, воспитание, взгляды. Он с величайшим почтением относится к ее памяти. Он редко говорит о ней, но всегда подавляя сильное чувство. Они во всех смыслах очень подходили друг другу. Почему она не хочет поверить, что Вито любил Карину?
До сих пор она тупо отказывалась признавать, что Вито мог жениться на Карине не только потому, что она подходящая партия и у них было много общего. Ревность и обида ослепили ее. Как-то раз он назвал Карину очень дорогим ему другом. Эшли всего лишь страстное увлечение. А Карина — женщина, к которой он ушел и в конце концов на которой женился. И вдруг она мучительно осознала, что от нее Вито хотел только ребенка. А потом она должна быстро уйти из его жизни. С самого начала он абсолютно ясно дал ей понять, что это единственное что он хочет от нее получить.
Легкий шорох пробудил ее от тяжелой дремы. Она резко села, когда внесли лампу. Желудок болезненно запротестовал, закружилась голова. Вито, мрачный и отчужденный, в белом обеденном пиджаке стоял в ногах кровати и наблюдал за ней.
36 
