67 
— Д-да. Конечно, я поеду. — Она чувствовала, что вот-вот разрыдается, и прижала кулак к плотно сжатым губам. Затем спросила: — Бетти, как ты думаешь?..
— Не знаю, — ответила Бетти, сразу поняв, о чем Кили хочет спросить. — Я уже тысячу раз спрашивала себя, не входит ли в число этих двадцати шести Билл, но этого узнать невозможно. Я даже боюсь что-то сказать детям из опасения, что они станут слишком многого ждать. Четырнадцать лет — слишком долгий срок, чтобы ждать подобного дня. А теперь, когда он пришел, я боюсь узнать. Мне остается только убеждать себя в том, что я буду счастлива за любого из этих людей.
— Да, я тоже, конечно, — бессвязно пробормотала Кили и рассеянно провела рукой по глазам. Все мускулы ее тела сжались, когда Бетти сообщила ей новость, и теперь, когда пыталась расслабиться, испытывала боль. — Когда мы вылетаем? Откуда?
— Самолет вылетает с базы военно-воздушных сил Эндрюс завтра в шесть вечера.
— Завтра? — слабым голосом переспросила Кили. Так скоро. Совершенно не будет времени, чтобы морально подготовиться.
— Да. Нас встретят в Национальном аэропорту и проводят в Эндрюс. Наверное, будет ад кромешный, будь готова к этому.
— Увидимся прямо там. Не знаю, во сколько я приеду. Позвоню в аэропорт прямо сейчас.
— Их только двадцать шесть, Кили.
Двадцать шесть из более чем двух тысяч. Обе подумали о том, как невелики шансы, что кто-либо из их мужей окажется в этой группе.
— Знаю, Бетти, и постараюсь об этом не забывать.
Приятельница вздохнула и со словами «Увидимся завтра» повесила трубку.
Почему они не радовались? Боялись. Глаза Кили рассеянно устремились на одежду, разбросанную по постели, а когда до нее дошло, почему она там лежала, Кили обхватила руками живот, сжав его, словно в агонии, и принялась раскачиваться взад и вперед. Вырвавшийся из ее груди пронзительный вопль, казалось, донесся из глубин самого ада.
Когда несколько минут спустя ровно в полночь зазвонил телефон, она не сняла трубку.
Глава 12
Пространство между лопатками горело от усталости. Кили сгорбилась, подняв лопатки как можно выше, подержала их так несколько секунд и снова опустила, затем закрыла глаза и принялась вращать головой, вытягивая шею.
Комната была битком набита народом, душная, жаркая. Завеса из сигаретного дыма парила над головами, закрывая хрустальные люстры. Длинная приемная в американском посольстве в Париже сегодня совершенно утратила свой официальный вид. Небритые мрачные мужчины без пиджаков маленькими группами стояли вдоль стен и о чем-то вполголоса говорили. Периодически группы перемещались, словно запрограммированные по таймеру.
Репортеры проверяли и перепроверяли свою звукозаписывающую аппаратуру. Фотографы вертели в руках катушки с пленками и осветительные приборы. Команды телевизионных журналистов тщательно проверяли, заряжены ли батарейки, чтобы те не подвели их в ответственный момент.
Только военные в своей аккуратной форме не выглядели помятыми и раздраженными. Они поспешно входили и время от времени выходили из помещения по каким-то не известным никому официальным делам. Кили пришло в голову, что их перемещения в действительности не были вызваны какой-то необходимостью, но призваны были создать впечатление, будто дела идут не так вяло, как то было на самом деле.
Они с Бетти сидели бок о бок на маленькой софе. Уже несколько часов они находились в этой комнате, ожидая сообщений, любых сообщений о солдатах, которые, по слухам, уже находились в другой части посольства. Но слухи возникали и уходили. Некоторые подтверждались, большинство — нет. Кили сомневалась в правдивости всего, что слышала.
В течение пятнадцати часов с тех пор, как автомобильный кортеж проехал по улицам Парижа из аэропорта Шарля де Голля в сторону посольства и высадил официальную делегацию, они сидели в этой комнате.
Все, что можно было сказать как в частной беседе, так и официально от имени правительства, было сказано. Теперь им оставалось только ждать. Читать не получалось — смысл слов ускользал от них. Вид из окон, выходивших на авеню Габриэль, потерял для них все свое очарование. Говорить — слишком утомительное занятие. Думать невозможно. Так что все сидели молча, устремив перед собой отсутствующий взгляд, бессознательно молясь. Ждали.
Перелет через Атлантику прошел ужасно. К Кили без конца подходили с вопросами репортеры, ревниво относившиеся друг к другу и алчущие отнять у нее как можно больше времени. Конгрессмен Паркер, которого попросили принять участие в делегации, поскольку он возглавлял недавние слушания подкомиссии, наконец, пришел к ней на помощь, призвав репортеров оставить ее в покое и дать хоть немного отдохнуть. По-отечески покровительственным жестом он потрепал ее по плечу и настойчиво посоветовал попытаться поспать.
67 
