71 
Красивые темные глаза молили ее о прощении, прощении за испытанное им легкое ощущение облегчения оттого, что Марк Уилльямз не вышел через ту дверь. Ее глаза сказали ему, что она понимает его облегчение. Но губы ее не могли раскрыться в улыбке.
— Мне очень жаль. Ты веришь мне? — задал он вопрос, предназначенный только для ее ушей.
— Да.
Он засунул руки в карманы и устремил взгляд выше ее головы на картину на стене, изображающую Вашингтона, переправляющегося через Делавэр.
— Что собираешься сейчас делать?
Она опустила голову, заметила на юбке пятно от кофе и подумала, что, наверное, выглядит настоящей неряхой. Когда она в последний раз принимала душ, спала, подкрашивалась, ела? Кили не могла припомнить.
— Не знаю, — ответила она, покачав головой. — Пока не могу ни о чем другом думать, кроме ванной и нескольких часов сна.
— Это был глупый вопрос.
Она снова подняла на него глаза:
— Нет, не глупый.
Почти все остальные ушли, но Кили и Дакс не осознавали этого. Выражение ее лица говорило ему, что она страдает, и он проклинал себя за то, что не мог утешить ее.
Мне хотелось бы обнять тебя, Кили. — Ты заедешь в отель перед пресс-конференцией?
Дакс, ты нужен мне. — Да, пожалуй.
Она встала и принялась собирать свои вещи, он посторонился.
Ты выглядишь такой беспомощной. — У тебя есть все необходимое?
Я чувствую себя такой беспомощной. Мне так необходима твоя сила. — Да, мне сказали, что наш багаж уже должен быть в отеле.
— Хорошо. — Ты хочешь, чтобы я обнял тебя?
Да. — Да.
— Ты уже знаешь, в какой отель тебя определили? Насколько я понял, нас собираются разделить. Туристический сезон. — Как мне хотелось бы, чтобы ты жила со мной в одном номере.
— Мне сказали, что я буду в отеле «Крийон». — Как мне хотелось бы остановиться вместе с тобой. Мне страшно, когда тебя нет рядом.
Слава богу. Я смогу присмотреть за тобой. — Я тоже. Слава богу. Ты будешь поблизости. — Хорошо.
Они вышли из здания, здесь члены делегации рассаживались в ожидавшие их лимузины. По правде говоря, было бы проще дойти пешком, поскольку все отели располагались поблизости, но, поскольку им оказали такую любезность, никто от нее не отказался.
— У нас есть еще одно место до отеля «Крийон», — сказал один из атташе посольства. — Миссис Уилльямз?
Она повернулась и умоляюще посмотрела на Дакса. Ей не хотелось расставаться с ним.
— Тебе лучше поехать и в полной мере воспользоваться предоставленным нам временем, — с теплотой сказал он, думая при этом, что умрет, если ему не удастся прикоснуться к ней в ближайшее время.
— Я подожду. Я не… Еще раз благодарю вас, конгрессмен Деверекс, за вашу заботу. Я никогда не откажусь от надежды.
По внезапной перемене тона и темы он догадался, что, по всей вероятности, к ним подкрадывается Ван Дорф. Поспешный взгляд через плечо подтвердил его догадку.
— Я задерживаю других. До свидания. — Она с равнодушным видом пожала Даксу руку, спустилась по ступеням и умчалась на лимузине.
Дакс, словно переживший тяжелую утрату, остался стоять на месте, глядя вслед черному лимузину.
— Похоже, она расстроена, — заметил остановившийся рядом Ван Дорф.
Дакс бросил на него неодобрительный взгляд:
— А вы не расстроились бы, Ван Дорф? У нее появился проблеск надежды на то, что муж, возможно, еще жив, но его не только не оказалось среди вернувшихся, она по-прежнему не знает ни его статуса, ни своего.
— Удивительно, — небрежно бросил Ван Дорф.
И Дакс невольно заглотил наживку:
— Что?
— То, что она выглядит искренне озабоченной судьбой своего мужа.
Дакс почувствовал, как в нем закипает кровь.
— Что в этом такого удивительного?
Ван Дорф издевательски расхохотался, звук его смеха показался Даксу отвратительным.
— Да бросьте вы, конгрессмен. Вы же светский человек. Это же такая горячая штучка! Как вы думаете, сколько времени такая сексапильная особа, как она, сможет продержаться без мужчины? Месяц? Два? — Он снова засмеялся. — Уж конечно, не двенадцать лет.
Французский темперамент Дакса Деверекса еще никогда не подвергался такому испытанию. Руки сжались в железные кулаки — это было все, что он мог сделать, чтобы удерживать их подальше от горла Ван Дорфа.
— В вашем случае, Ван Дорф, неведение нельзя назвать блаженным, оно может вызвать только жалость. Вы, очевидно, не видите ни чести, ни порядочности ни в ком, потому что начисто лишены их сами.
71 
