79 
— Хорошо. Я быстро.
Дверь за ним закрылась, и тотчас же Кили услышала, как из кранов мощной струей потекла вода. Она подумала, для чего ему могло понадобиться столько воды.
Кили в смущении осмотрелась. Что же ей делать? Раздеться? Лечь в постель? Снять с себя все или только частично раздеться? Боже, она сама изумлялась своей глупости. Ей уже тридцать лет, а она не знает, как лечь в постель с мужчиной.
Она решила пойти на компромисс и снять только часть одежды. Это вызовет интерес, но не агрессию. С этой мыслью она сбросила туфли и расстегнула пояс. Что делать с ними? В шкаф? Да.
Она подошла к узкой дверце и открыла ее, аккуратно поставила туфли на пол, а пояс повесила на крючок за дверью. Что же теперь? Колготки казались ей наименее сексуальной одеждой, какую только можно вообразить. Лучше избавиться от них сейчас, чем беспокоиться позже.
Воду в ванной внезапно выключили, и она запаниковала, испугавшись, что он войдет в комнату и увидит, как она неуклюже стаскивает с себя колготки. Она практически сорвала их с ног и смяла в комок. Шарообразная ручка двери ванной громко щелкнула. Она бросила колготки в шкаф и захлопнула дверь как раз в тот момент, когда Дакс открыл дверь ванной.
Он с интересом посмотрел на нее и сказал:
— Готово. Твоя очередь.
— Спасибо. — Она подхватила свою сумочку и прошмыгнула мимо него в убежище ванной. Там не было и признака всей той воды, которую он расплескал. Наверное, он вытер ее тем мокрым полотенцем, которое висело на держателе для занавески, окружающем ванну.
Кили помыла руки, не испытывая в этом потребности, машинально причесала волосы. Побрызгала духами из крошечного флакончика шею и за ушами. Она пожалела, что так плакала раньше. Глаза все еще хранили следы слез, но с этим ничего нельзя было сделать. Глубоко вздохнув, она покинула ванную, выключив за собой свет.
Дакс выключил верхний свет, оставив только неяркую лампу около постели. Постель! Она была разобрана — белоснежные простыни в мягко сияющем свете.
Дакс был без сорочки, с босыми ногами. Поскольку его одежды нигде не было видно, она подумала, не увидел ли он снятых ею колготок, когда складывал одежду в шкаф. Она положила сумочку на кресло-качалку поверх своего плаща. Когда она повернулась, он уже стоял рядом.
У нее просто дух захватило при виде него. Широкие плечи переходили в мощные мускулы на груди. Ребра туго обтянуты кожей и сужаются к плоскому животу и узкой талии. Все это покрыто темными пружинистыми волосами, растущими самым обворожительным узором.
Ей это только показалось, или его рука действительно дрожала, когда он протянул ее к ней, чтобы погладить ее по волосам, заправить их за ухо и опустить руку на плечо? Пока еще сохраняя расстояние между их телами, он наклонился и нежно поцеловал ее. Этот поцелуй был мучительно нежным — его губы прижались к ее губам, какое-то время оставались неподвижными, затем их губы раскрылись, языки соприкоснулись, переплелись, страсти разгорелись.
— Кили, — проговорил он прямо ей в губы. Руки его блуждали вверх-вниз по ее спине. — Я так долго ждал этого и теперь не могу поверить, что это происходит.
— Это происходит. — Он прижался к ней. — Дакс, — встревоженно сказала она, — я нервничаю.
Его ироничный смешок легкой струйкой воздуха защекотал ей ухо.
— Я тоже.
— Правда?
— Да. — Его пальцы вплелись ей в волосы и заставили откинуть голову назад. — Но я хочу тебя, Кили. Я так хочу тебя. — Его губы снова обхватили ее рот во всепоглощающем поцелуе. От его дыхания около ее уха у нее по позвоночнику побежали мурашки. Она инстинктивно придвинулась к нему в поисках тепла, и все то одиночество, которое она испытывала в этот день, всю жизнь, испепелилось от его жара. Его руки сомкнулись вокруг нее. Его рот впитывал ее дыхание, и она знала, что эти мгновения сохранит в памяти навсегда. Ее страх и беспокойство прошли. Это же Дакс. Она хотела этого так же страстно, как и он. Это же не какое-то представление, это совместный опыт. Когда придет время, она поймет, что нужно делать.
Он отступил от нее на шаг и, глядя в глаза, потянулся рукой к «молнии» на спинке платья. Нетерпеливые пальцы, наконец, вынули крошечный крючок из петельки, затем мучительно медленно он принялся расстегивать «молнию». Он не отводил взгляда от ее глаз, и единственными видимыми движениями были вспыхивавшие огоньки желания.
Когда застежка «молнии» наконец дошла до конца, он раздвинул обе полочки ее платья и стянул с ее плеч и рук, освободив их полностью. Он почти с благоговением свернул платье и положил на скамеечку, стоявшую перед креслом-качалкой.
79 
