80 
Его глаза выражали величайшую нежность, когда он снова посмотрел на нее, но не на ее тело, а в глаза. Руки его ласково прикоснулись к ее скулам, и большие пальцы принялись нежно ласкать ее влажные губы. Они чуть приоткрылись, и перед ним открылся ряд ослепительно-белых зубов. Он ощутил исходящую от ее горла какую-то тихую мурлыкающую вибрацию, когда его пальцы заскользили по ее стройной шее к ключицам. Проводя по ней своими чувствительными пальцами, он изумлялся ее нежности.
Затем его пальцы заскользили своими кончиками вниз по ее груди так медленно, что она закрыла глаза, мысленно умоляя его поторопиться, но в то же время, упиваясь каждой секундой.
Кончики пальцев гладили округлости ее грудей. Кожа по коже — какое восхитительное ощущение! Но этого недостаточно. Они оба жаждали большего. Его руки сомкнулись вокруг нее, и она откинулась на его ладони. Только тогда он позволил себе опустить глаза и посмотреть, чем уже готовы были овладеть его руки.
Он расстегнул застежку ее бюстгальтера персикового цвета, и покров упал. Его глаза были прикованы к ее вздымающейся от желания груди, в то время как он снимал и отбрасывал в сторону бюстгальтер.
Кили ждала, что он снова прикоснется к ней, так что немного удивилась, когда он взял ее за запястья и закинул ее руки себе за голову, обхватив ее руками себя за шею. Затем его ладони заскользили вниз по внутренним сторонам рук к подмышкам, скользнули по краям груди и снова за спину, и он крепко прижал ее к себе.
— Кили, к тебе так приятно прикасаться, — задыхаясь, пробормотал он.
Она уткнулась лицом в изгиб его плеча и томно прижалась к нему всем телом. Жесткие вьющиеся волосы щекотали ей кожу, заставляя трепетать.
Он снова поцеловал ее, и жаркая настойчивость его рта подсказала ей, что он испытывает то же волнующее неистовое желание, что охватило все ее тело, сделав его сверхчувствительным. Его губы заскользили вниз по шее к груди.
— Позволь мне попробовать тебя на вкус, Кили.
— Да, Дакс, да.
Он склонился над ней, а она оперлась на его руку в поисках поддержки. Голова ее откинулась назад, а спина выгнулась дугой, когда его губы стали покрывать поцелуями сначала ее грудь, затем сомкнулись вокруг одного соска, нежно потянув его.
Никогда прежде она не испытывала подобных эротических ощущений. Неужели Дакс был единственным мужчиной на свете, знавшим, как использовать свои губы и язык, свой рот в целом, чтобы доставить неописуемое наслаждение? Ей казалось, будто через ее тело проходит какая-то нить, соединяющая кончики груди с потайной частью ее тела. Как только Дакс коснулся языком ее соска, она ощутила это прикосновение где-то в глубине своего чрева. Все ее женское естество наполнилось теплом и болезненной жаждой скорейшего утоления.
Ее пальцы заскользили вверх с его шеи, куда он сам положил их, и вплелись в его густые, цвета воронова крыла волосы. Она чувствовала, как ее руки опускаются все ниже вместе с его головой по мере того, как он склонялся все ниже, целуя ее.
Опустившись на колени, он принялся поглаживать шелковистую нижнюю юбку такого же персикового цвета, как и бюстгальтер. Он прижался губами к ее животу, дыхание его, проникавшее через ткань, было горячим и влажным.
Он принялся осторожно стягивать юбку с живота и бедер, и она упала к ее ногам пенистой кружевной грудой. Его руки обхватили ее обнаженную талию, а большие пальцы прижались к пупку. Затем его руки заскользили вокруг к ее спине, а рот пришел на смену большим пальцам и приник к этому небольшому углублению. Он целовал его так, как целовал бы губы.
Его ладони были теплыми, когда они скользнули под скудный клочок материи, который представляли собой ее трусики, и легли на изгиб ее бедер. Затем трусики последовали за нижней юбкой на пол. Тому, что открылось, он оказал должное внимание и глазами, и руками, и губами, смотря, прикасаясь и целуя. Его язык обжигал кожу живота и бедер, она уже не могла этого выносить и, отчаянно вскрикнув, почувствовала, как ее колени подгибаются, упираясь в его грудь.
Он был готов. Поспешно встав, прижал ее к себе, подхватил под колени и спину, поднял, отнес к постели и уложил так бережно, как обычно кладут хрупкие предметы.
Он отстранился от нее только для того, чтобы сбросить с себя одежду. «Молния» его брюк с тихим шорохом расстегнулась. Громко щелкнула застежка. Затем одним быстрым движением брюки и нижнее белье оказались сброшенными, и он предстал перед ней в великолепной наготе, с жадностью глядя на нее. Если бы это был не Дакс, подобный голодный, подернутый пеленой взгляд напугал бы ее. Но рядом с ним она испытывала такой же голод, сосущий где-то под ложечкой.
80 
