30 
– А… – Она вдруг несколько неестественно засмеялась и отвела взгляд в сторону. – Не знаю, стоит ли заговаривать об этом…
Эдвард с уверенностью кивнул.
– Стоит. Если хочешь что-нибудь спросить, смело спрашивай.
Аврора медленно перевела на него взгляд, испытующе посмотрела ему в глаза, будто желая в чем-то удостовериться, почти незаметно кивнула каким-то своим мыслям и сказала тише, чем всегда, но обычным ровным голосом:
– По словам Ральфа, ты меняешь подружек как перчатки, но я ему не верю.
– Что-что?! Этот… посмел такое заявить?! Да ты хоть знаешь… – Он качнул головой, говоря себе, что не имеет смысла рассуждать о подонке Уэстборне.
Аврора подняла руку.
– Успокойся, пожалуйста. Я ведь сказала, что не поверила ему. Просто подумала: ты должен знать, кого принимаешь в своем доме в качестве гостя.
– Этот гость пусть только еще нарисуется! – выпалил Эдвард. – Он горько пожалеет, честное слово!
– Собираешься объяснить ему что к чему на языке кулаков? – спросила Аврора, с опаской глядя на его плечи.
– Тебе его жалко?
Она задумчиво кивнула.
– Во-первых, да, в каком-то смысле жалко. По сути, все его подлости, приспособленчество и трусость от бессилия. Что у него есть? Только смазливое лицо да неплохие манеры. Он прекрасно это сознает.
– Хорошо, обещаю, что сначала объясню ему по-хорошему.
Аврора чуть расширила глаза.
– Естественно, не упоминая о тебе, – тут же прибавил Эдвард.
– Вообще-то можешь и упомянуть, – пробормотала Аврора. – Ничего такого, о чем придется пожалеть, я, по-моему, не сделала.
– В любом случае до кулаков, надеюсь, не дойдет, – сказал Эдвард, представляя, с каким удовольствием раскрасил бы Уэстборну физиономию.
Лицо Авроры погрустнело.
– Ненавижу грубую силу, побои… – Она содрогнулась, будто представив, что сама подворачивается под горячую руку Эдварда.
Его охватило неодолимое желание тотчас убедить ее в том, что женщину он никогда пальцем не тронет, но Аврора приоткрыла рот, собравшись сказать что-то еще. Эдвард замер в ожидании.
– А та девушка? – произнесла она, глядя не прямо на собеседника, а чуть в сторону.
– Девушка? – Он растерянно повел бровью.
– Та, с которой ты танцевал, – не вполне уверенным тоном пояснила Аврора. – Она…
– А, Камилла! – воскликнул Эдвард, вдруг понимая, что наговоры Уэстборна и нахальное поведение Камиллы прекрасно дополняют друг друга и весьма невыгодно для него искажают действительность. – Она бывшая подружка моего дальнего родственника, который почти год назад переехал во Францию. Камилла продолжает ко мне приезжать и все это время отчаянно вешается мне на шею… Ты наверняка видела, хоть совсем и не смотрела на нас.
Аврора молча кивнула. Эдвард потер висок, раздумывая, стоит ли немного схитрить или лучше рассказать все честно, и, как в большинстве подобных случаев, предпочел правду.
– Камилла ведь, если взглянуть на нее со стороны, вполне симпатичная и веселая.
– Да, – без тени чисто женского стремления очернить соперницу тут же согласилась Аврора.
– Признаться, я все раздумывал, стоит ли завязывать с ней серьезные отношения, нужно ли это нам обоим. Потом вдруг появилась ты – и все вопросы отпали.
Аврора взглянула на него с благодарностью. За то, что не солгал, и за такое признание.
– Я очень рад, что прислушался к голосу разума и не поддался уловкам Камиллы. Полюбить ее я никогда бы не смог. – Он сглотнул и вдруг, сдаваясь под напором тревоги и любопытства, неожиданно для себя спросил: – А ты, Аврора?
Она изумленно взглянула на него и в растерянности моргнула.
Следовало остановиться, совладать с безумным порывом, но Эдвард уже ничего не мог с собой поделать. Если бы выяснилось, что и Аврора не сможет полюбить его, он без промедлений оставил бы ее и удалился бы зализывать раны.
– Кому принадлежит твое сердце? Все тому же человеку? С которым вы сошлись после выпуска?
Вопрос отдался в голове Авроры раскатистым эхом, и ей показалось, что его задал не Эдвард, а некто со стороны – голос самой судьбы. Расставшись с Мэттом, она поклялась себе, что расскажет кому-либо о пережитых несчастьях лишь в том почти невозможном случае, если встретит мужчину, который сумеет понять и помочь. Чем больше времени проходило с тех страшных дней, тем в подобную встречу все меньше верилось. И вот вдруг настала минута, когда слова полились с языка, а душу переполнило необъяснимое чувство – беспокойство, смешанное с долгожданным облегчением.
30 
