33 
– Почему ты не уехала сразу же? – спросил Эдвард.
Аврора взяла его за руку и почувствовала, что так ей куда легче.
– Потому что верила, что он моя единственная в мире любовь и надо беречь ее, несмотря ни на что.
Эдвард что-то пробормотал себе под нос, видимо ругательство, о чем Аврора догадалась по интонации.
– К тому же за рукоприкладством, разумеется, последовала трогательная сцена раскаяния, – с иронией сказал он.
– Угадал, – негромко ответила Аврора. – С цветами, шампанским и клятвами…
– В том, что такое больше в жизни не повторится! – воскликнул Эдвард.
– Именно, – подтвердила она. – Но прошло какое-то время, и на меня снова обрушилась вспышка безумного гнева. Вместе с побоями. Знаешь, что в этом самое страшное и парадоксальное? Когда тебя бьет любимая рука, ты, хоть и смертельно обидно и больно, сто раз подумаешь, прежде чем схватить, скажем, утюг и ударить обидчика по голове. Ведь и голова его тоже любимая – об этом, как ни странно, не забываешь ни на миг. Интересно, это особенность женщин?
Эдвард осторожно убрал руку с ее плеч, взял за подбородок, повернул к себе лицом и посмотрел ей в глаза так, будто перед ним была икона.
– Это твоя особенность, особенность твоей души! – сказал он, всматриваясь с изумлением и восторгом в каждую ее черточку. – Нет-нет, в это невозможно поверить… Он бил тебя! Как жаль, что мы еще не знали друг друга, что я и не догадывался, не мог вообразить…
Аврора, опьяненная светом его горящих ласково-встревоженных глаз, вдруг подумала о том, что, если бы знала об ожидающей впереди награде, наверное, добровольно согласилась бы преодолеть все выпавшие на ее долю трудности. Но тут вспомнила о главном, что могло отпугнуть Эдварда, и, сама того не замечая, прижала руку к животу.
– То, что он бил меня, то, что во мне до сих пор живет страх – я и теперь, бывает, вижу во сне, как пытаюсь сбежать, но слишком долго вожусь с проклятыми замками и Мэтт меня догоняет, – все это не самое главное… – убито пробормотала она. – Худшее случилось позже. Вот тогда я чуть не подала на него в суд, но в итоге отказалась от этой затеи… – Она замолчала и отвернулась, почувствовав, что начинают дрожать губы. Нет, только не это! – мелькнула в голове тревожная мысль. Превратиться в размазню на глазах у самого замечательного в мире мужчины. А может, это наша последняя встреча? Тогда он и запомнит меня такой – с красным от слез носом и опухшими веками. Нет уж! Она дала себе слово, что немедленно успокоится и только после этого закончит свой рассказ. Без полуобморочных состояний и истерик.
Эдвард, который после ее последних слов как будто не дышал, ласково провел пальцами по ее до сих пор прижатой к животу руке и порывисто сжал ее, словно говоря: я с тобой. Аврора так растрогалась, что снова чуть было не пустила слезу, но сумела совладать с чувствами и сдержала данное себе обещание.
– Последний раз был самый страшный, – проговорила она, не глядя на Эдварда, чтобы ее не сбивали с толку его выразительные глаза. – Пришлось вызвать врача. Я была беременна, три недели… Ребенка в тот вечер потеряла. – Она помолчала, собираясь с духом. – Возможно, детей у меня больше никогда не будет…
Эдвард так сжал ее руку, что Аврора чуть не вскрикнула – не от боли, больно не было. От неожиданности. Он тут же отпустил ее и вскочил с дивана.
– Нет, так это оставлять нельзя! – выпалил он. – Теперь я точно его найду, выясню сам и фамилию и адрес. Убить не убью, но покалечу – это уж наверняка!
– Нет! – Аврора вскинула руки. – Умоляю, не надо!
– Надо, милая, надо! – наклонившись к ней и пытаясь уверить ее в своей правоте взглядом горящих глаз, пылко проговорил он. – Ты просто кое-чего недопонимаешь, потому что не можешь увидеть себя со стороны! Ты воплощение божественной красоты, утонченности, всего, что создано для восхищения! Тот, кто хотя бы в мыслях поднимает на подобное руку, дрянь, преступник! А этот твой… бывший любимый… совершил недопустимое, слышишь?! И поплатится! – Он резко выпрямился и раздул ноздри. – В конце концов, это теперь мое дело. Я поступлю, как считаю нужным, выполню свой долг, а ты…
– Если бы я оставила свою историю при себе, ты жил бы преспокойно, – пробормотала Аврора, суматошно придумывая, что теперь делать.
– Преспокойно я в любом случае не жил бы! – воскликнул Эдвард, мрачно усмехаясь. – Безоблачная жизнь только у дураков или у тех, кому совершенно на все наплевать! К тому же ты уже поделилась со мной, и очень правильно сделала. Я должен преподать ему урок, понимаешь?
33 
