237 
Когда все приехавшие вошли в дом и он наполнился ровным гулом, Катрин прилегла на свое ложе, такое мягкое, что она готова была расплакаться от счастья. Воспоминания о прошлом будили в ней не только гнев на Арно, но и беспокойство. Сегодня вечером или завтра они столкнутся лицом к лицу, и эта минута, вынуждена была признать молодая женщина, страшила ее более всего. Как поступит он, поняв, что она жива?
Два раза она принадлежала ему безраздельно, и он не мог не понимать этого. Откуда же эта исступленная ненависть, заставившая его послать ее на муки, отдать в руки палача? Он явно боялся ее, боялся той непреодолимой страсти, которую она в нем возбуждала, и, считая, что это от дьявола, попытался избавиться от нее столь жестоким способом.
Катрин постаралась поставить себя на его место. Встретив ее на дорогах Фландрии, он даже не пытался сопротивляться своей неистовой страсти. Это было естественно: она была красива, и он желал ее; схватив ее в объятия, он захотел овладеть ею. Все остальное просто не имело значения. Но в ту минуту, когда ее величество Любовь соединила их, лукавая судьба уже готовилась их разлучить. И зачем только после гибели брата запало ему в память это имя – Легуа? Много Легуа в Париже, но лишь один из них, кузен Гийом, взмахом топора оборвал жизнь Мишеля. Почему же Арно не мог разузнать о той роли, которую сыграла во всей этой истории маленькая парижанка? Но никто не поведал ему о золотых дел мастере, повешенном за то, что приютил его брата, об обезумевшем ребенке, который, загораживаясь руками от разъяренной толпы, молил пощадить юношу. Для Арно Катрин воплощала всех Легуа сразу, и его не заботило, кто из них был виновен, а кто нет.
Продолжая размышлять таким образом, молодая женщина в глубине души начинала оправдывать Арно. Почему, в конце концов, должен был он ей доверять? Она носила фамилию, которой он поклялся мстить, но, встретив ее у стен Арраса, охваченный любовью, он позабыл о своей страшной клятве.
И что же потом? Их разлучили и, презрев все законы рыцарства, бросили его в тюрьму. Выйдя на свободу, он обнаружил Катрин в постели Филиппа, и даже мысль о том, что молодая женщина просила за него, не могла доставить ему радости. И когда на стенах Орлеана он увидел полумертвую и оборванную Катрин, он и не подумал о том, какие муки ей пришлось выдержать, чтобы найти его. Для Арно, вот уже шесть месяцев запертого в осажденном городе, голодающего, все бургундское несло с собой угрозу и посему должно было быть уничтожено.
И чем дольше думала Катрин, тем больше она оправдывала Арно. Теперь она его понимала. Она даже была склонна простить ему ту жестокую ненависть, с которой он ее преследовал. На его месте она поступила бы точно так же. А может, стоило отступить? Ведь ее будущая жизнь с Арно де Монсальви существовала лишь в ее воображении. Слишком много препятствий и горьких обстоятельств разлучали их. Никогда не сможет он поверить в искренность женщины, которой так не доверяет. Страшная усталость овладела ею, тяжелая и опустошающая.
Привыкнув спать, не раздеваясь, она уже дремала, когда вошла взволнованная мадам Буше.
– Представьте себе, Жанна почти не ела на пиру, устроенном в ее честь. Другое дело капитаны и монсеньор Жан – они отдали ужину должное. Она же съела только несколько кусочков хлеба, обмакнув их в разбавленное вино. Ну и скромность! Ее капеллан, брат Жан Паскрель, сказал мне, что это ее обычная пища.
И такое огорчение прозвучало в голосе доброй женщины, что Катрин громко рассмеялась. Уже давно не смеялась она так искренне, и это простое, но позабытое чувство радости помогло ей отогнать черные мысли.
– Ни вы, ни я, мадам, не знаем ничего ни о посланцах Божьих, ни об их привычках, – сказала она тихо, – а между тем это – целая наука.
Ее слова отнюдь не убедили Матильду Буше, которая важно покачала своей величественной головой, увенчанной по моде того времени прической, напоминавшей по форме полумесяц.
– Вы, видно, и впрямь верите, что она – простая сельская девушка, как говорят все вокруг? Вы видели, как держится она в седле, сколько в ней уверенности и благородства? Ее оруженосец мессир д'Олон рассказал мне, как недавно в Туре, сражаясь на копьях с монсеньором герцогом Алансонским, она поразила его своей ловкостью. Ну не странно ли это?
Добрая женщина могла еще долго рассуждать об исключительности Жанны. Катрин почти не прислушивалась: внимание ее привлек мужской голос, доносившийся снизу, голос жестокий и страстный, заставивший ее задрожать. И едва хозяйка вышла, вновь оставив ее одну, Катрин опять почувствовала на себе тяжкий гнет боли и отчаяния, мучивший ее с того момента, как она вышла на свободу. Очень трудно было принять правильное решение. Хватит ли у нее мужества уйти от Арно, окончательно порвать с ним?
237 
