Особенно,... 
49 
Он подмигнул Еве и добавил заговорщически приглушенным голосом:
— А теперь я все понимаю.
Она вопросительно вскинула бровь.
— И в чем же состояла эта причина?
Себастьян поднял указательный палец.
— Я просто предчувствовал нашу с тобой встречу!
Ева рассмеялась.
Принесли заказанные блюда. И их аппетит, и так не на шутку разыгравшийся, мгновенно усилился.
— Пожалуй, нам следует подкрепиться, — с удовольствием оглядывая еду, произнес Себастьян. — Разговаривать нам еще предстоит много, а для этого потребуются силы. — Он посмотрел на берущую в руки нож и вилку молодую женщину. — Я безгранично рад, что ужинаю сегодня с тобой, Ева. Я даже не совсем верю в реальность происходящего, не могу отделаться от ощущения, что вот-вот проснусь и пойму, что все еще лечу в самолете и видел чудесный сон. — Его голос понизился до соблазнительного полушепота. — Приятного аппетита, Ева…
— Приятного аппетита, — отозвалась она, мысленно добавляя, что тоже не удивилась бы, если бы очнулась сейчас от сна и осознала, что и этот ресторан, и дымящаяся еда в цветных тарелках, и, главное, Себастьян, всего лишь пригрезились ей.
Утолив голод, Себастьян вытер губы салфеткой и принялся наблюдать за еще не закончившей есть Евой. Ему казалось, что и то, как она управляется с ножом и вилкой, и то, как подносит еду ко рту, и то, как неторопливо пережевывает ее, выглядит настолько прекрасно и женственно, что он век любовался бы ею, сидя в этом ресторанчике.
Только сейчас, видя ее, восторгаясь ее красотой, ощущая ее присутствие всем своим существом, Себастьян полностью осознавал, насколько сильно не хватало ему этой женщины весь прошедший год. По сути дела, то, что происходило с ним в течение этого периода, было вовсе и не жизнью, а жалким ее подобием, бессмысленным прозябанием. — В голове настойчиво крутились вопросы «А что дальше?», «Как я перенесу еще одно с ней расставание?». Но он старательно игнорировал их, боясь даже пытаться представить ответы.
Ева положила на тарелку нож и вилку и промокнула салфеткой губы.
И тут Себастьяну на ум пришла блестящая идея.
— Тебе не кажется, что сегодняшнюю нашу встречу, столь неожиданную и, надеюсь, для нас обоих приятную, нам необходимо отметить? — спросил он, хитро прищуриваясь.
— Каким образом? — спросила Ева.
— К примеру, выпить бутылочку вина, — ответил Себастьян. — На сегодняшний вечер никаких мероприятий все равно не запланировано. Мы можем пойти ко мне, поболтать о том о сем, рассказать друг другу, что интересного с нами произошло за прошедший год. Как ты на это смотришь?
Ева ответила не сразу и довольно спокойно.
Но по искоркам, вспыхнувшим в ее глазах, он догадался, что его предложение пришлось ей очень даже по вкусу.
— Весьма и весьма положительно.
Было восемь вечера, когда Ева, не помня себя от беспредельного счастья, ошеломления и растерянности, открыла дверь своего номера, вошла и, не включая света, прислонилась спиной к белеющей в темноте стене. К Себастьяну она обещала прийти к половине девятого — сказала, что хочет переодеться. На самом же деле ей требовалось время, чтобы привести в порядок спутавшиеся мысли и обострившиеся чувства.
Она прижала ладони к горячим щекам и подумала, что теперь уже вряд ли сможет утихомирить боль в сердце, нестерпимую и прекрасную боль, на усмирение которой в прошедшем году ей потребовалось столько невероятных усилий.
Чем закончится сегодняшний вечер? — с возбуждением и страхом подумала она. Если Себастьян проявит инициативу, я… я не устою перед ним, это уж точно. Господи! А что потом? Что я буду делать потом?..
Еву охватила паника, и она сильнее прижалась к стене, будто надеясь, что та сможет дать ей сил справиться с тем, что ее ждет.
Может, не ходить к нему? — промелькнула мысль. Может, пока еще не поздно, вообще улететь из этой прекрасной страны? И вовсе не настолько она прекрасная, раз мне приходится после ее посещения так сильно страдать. Бог с ним, с оплаченным туром, с потраченным впустую временем. Главное сейчас — спастись!
Ева нащупала на стене выключатель, зажгла свет, быстро влетела в комнату, как будто уже знала, на каком рейсе вылетает в Великобританию и боялась опоздать. Схватила за ручку стоящий на ковре чемодан и замерла, осознав, что ее затея просто нелепа.
Перед ней возник образ ожидающего ее Себастьяна, его сосредоточенное, взволнованное лицо, серьезные печальные глаза, и сердце острой стрелой пронзила боль.
49 
