42 
– Лекси моя.
– Джорджина, в ту ночь в постели ты была не одна, – заявил Джон, вставая. – Если ты думаешь, что теперь, узнав о ее существовании, я повернусь и уйду, то жестоко ошибаешься. Только ненормальной могут прийти в голову такие мысли.
Джорджина тоже встала.
– Я надеюсь, что ты уйдешь и забудешь о нас.
– Не надейся. Либо мы придем к соглашению, которое устроит нас обоих, либо я пришлю к тебе своего адвоката.
Он блефует. Еще бы. Ведь Джон Ковальский большая шишка в мире спорта. Звезда хоккея.
– Я не верю тебе. Я сомневаюсь, что тебе нужно, чтобы люди узнали о Лекси. Такого рода реклама может повредить твоему имиджу.
– Ошибаешься. Мне глубоко плевать на рекламу. – Джон подошел к ней вплотную. – Вряд ли одна маленькая девочка сможет существенно повредить моему и без того не идеальному имиджу. – Он вытащил бумажник из заднего кармана джинсов. – Завтра во второй половине дня я уезжаю, но в среду вернусь. – Джон достал визитную карточку. – Позвони по нижнему номеру. Я никогда не отвечаю на телефонные звонки, даже если нахожусь дома, поэтому оставь сообщение на автоответчике, и я перезвоню тебе. А вот это мой адрес, – добавил он и написал несколько слов на обратной стороне карточки, затем насильно вложил визитку Джорджине в руку. – Если же ты не свяжешься со мной до четверга, в пятницу тебя навестят два моих адвоката.
Джорджина взглянула на карточку. Имя Джона было напечатано жирными черными буквами. Под именем стояли три телефонных номера. На обратной стороне был написан его адрес.
– Забудь о Лекси. Я не желаю делить ее с тобой.
– Позвони до четверга, – предупредил ее Джон и ушел.
Зеленый, как листва, «рейнджровер» Джона на огромной скорости несся по шоссе. Ветер, врывавшийся в открытое окно, трепал волосы, но не мог охладить разгоряченное сознание. Обнаружив, что его пальцы до боли сжимают руль, Джон немного ослабил хватку.
Лекси. Его дочь. Забавная шестилетняя девочка. Джон приподнялся, достал из заднего кармана украденную фотографию Лекси и поставил ее на приборную панель. Со снимка на него смотрели такие же, как у него, голубые глаза, а к нему тянулись пухлые розовые губки. Он вспомнил, как дочь этими губками целовала свою мать, и заставил себя сосредоточить внимание на дороге.
Задумываясь о ребенке, Джон всегда имел в виду мальчика. Непонятно почему. Возможно, из-за Тоби, сына, которого он потерял. Почему-то он всегда видел себя отцом мальчишки-сорванца. Он представлял матчи хоккейной юниорской лиги, игрушечные пистолеты с пистонами и многочисленными машинами. Он всегда рисовал в воображении чумазую мордочку, дырявые джинсы и исцарапанные коленки.
А что он знает о маленьких девочках? Чем занимаются маленькие девочки?
Джон снова бросил быстрый взгляд на снимок. Эта маленькая девочка носит зеленые боа и розовые ковбойские сапоги и отрезает волосы Барби. Она болтает без остановки, смеется и целует свою маму пухлым сладким ротиком.
Свою маму. При мысли о Джорджине пальцы Джона опять стиснули руль. Она утаила от него его дочь. Все эти годы, пока он с тоской смотрел на других мужчин, идущих рядом со своими детьми, у него была дочь.
Как же много он пропустил! Он пропустил ее рождение, ее первые шаги, ее первые слова. А ведь она его частичка, и он имеет полное право знать о ней все. Однако Джорджина решила, что ему это не нужно, и сейчас он не мог не испытывать горечи, которую вызвало ее решение, перенося эту горечь на саму Джорджину. Она утаила от него существование дочери, и вряд ли он сможет когда-либо простить ее. Впервые за долгое время у Джона возникло желание выпить, и в этом тоже была виновата Джорджина. Сейчас он ненавидел ее не только за то, что она сделала, но и за то, что она заставила его чувствовать.
Как такое возможно – хотеть одновременно и придушить ее, и взять в ладони ее груди? Из горла Джона вырвался хриплый смех. Хорошо еще, что, когда он стоял рядом с ней, она не заметила его реакции на нее. Реакции, которой он не мог управлять.
Очевидно, когда дело касается Джорджины, он теряет контроль над своим телом. Семь лет назад он сразу понял, что ему ни к чему хотеть ее. Она накликала на него проблемы, едва только села к нему в машину, но его благие намерения тут же перестали что-либо значить, потому что его неудержимо потянуло к ней. Правильно это было или неправильно, хорошо или плохо, но он независимо от ситуации реагировал на нее всю – от обольстительного взгляда зеленых глаз и пленительных губ «девушки с обложки» до покачивания пышных бедер.
42 
