104 
Укрыв Эмбер плотнее плащом и одеялом, Мег поднялась и пошла взглянуть еще раз на Дункана. Когда она собиралась опуститься рядом с ним на колени, Доминик быстро протянул руку, оттащил ее в сторону и поставил у себя за спиной.
Теперь Мег была вне досягаемости для Дункана, даже если бы он не был связан и мог попытаться схватить ее.
— Оставь его, — сказал Доминик. — Он теперь как незнакомец. Он не узнает нас.
— Меня он узнал, — возразила Мег
— Узнал? — пробормотал Саймон. — Или просто удивился, услышав женский голос?
— Спроси у него, — отрывисто бросил Доминик. — Сейчас он лишь притворяется спящим.
Говоря это, Доминик смотрел на рыцаря, присягавшего ему в верности рыцаря, который сейчас следил за Домиником глазами человека, обезумевшего от ненависти.
— Что вы сделали с Эмбер? — прорычал Дункан.
— Ничего, просто стащили ее с лошади, — ответил Доминик.
— Ты прикоснулся к ней? Доминик пожал плечами.
— Я? Нет. Это сделал Саймон. И весьма нежно, если принять во внимание все обстоятельства.
— Я хочу ее видеть!
— Нет, — резко бросил Доминик. — Мне думается, ты и так слишком много видишься со своей возлюбленной.
— Она моя жена!
Доминик замер в неподвижности.
— Вот как? И давно?
— Двенадцать дней.
Стало видно, как вздулись и напряглись мышцы Дункана, пытавшегося разорвать путы.
С невозмутимым видом Доминик ждал, пока Дункан не начал задыхаться, покрывшись потом, и не убедился, что его связали крепко, на совесть.
— Мне надо к Эмбер, — настойчиво проговорил Дункан. — Она не такая, как другие. Чужое прикосновение может оказаться для нее столь же губительно, как и удар мечом. Желая того или нет, ты причинил ей страшную боль. Пусти меня к ней.
Доминик почувствовал движение Мег у себя за спиной и сделал полшага в сторону, продолжая заслонять ее от Дункана.
Эти полшага вывели его на освещенное солнцем место. Он снял свой боевой шлем и посмотрел сверху вниз на Дункана. В чистом и ярком свете еще разительнее стал контраст между его черными волосами и прозрачными серыми глазами.
На плече черного плаща Доминика светились глаза Глендруидского Волка — они казались живыми, полными древней мудрости.
— Ты знаешь меня?
Дункан ответил лишь яростным рычанием.
— Тебя околдовали, — продолжал Доминик. — Мы твои друзья, однако ты не помнишь нас.
По телу Дункана прошла дрожь.
— Нет, просто я был болен, — хрипло сказал он.
— Ты помнишь, что было до того, как ты оказался в Спорных Землях? — спросил Доминик.
— Нет.
— Знаешь ли ты вон того человека? — Доминик указал на Свена.
Дункан посмотрел. Лицо его приобрело напряженное выражение, когда он попытался отогнать тени и увидеть лежавшую за ними истину.
— Я… — Голос Дункана превратился в хриплый шепот. — Я лишился памяти.
— Знаешь ли ты эту женщину?
Доминик отступил в сторону, оставив Мег одну на солнечном островке. Ее свободно подвязанные волосы огненно пламенели. Ее ни с чем не сравнимые глаза были того густого изумрудного цвета, какой бывает лишь у глендруидских женщин.
У Дункана вырвался какой-то странный звук.
— Разве ты не узнаешь меня, Дункан? — ласково спросила Мег. — Когда-то мы с тобой вместе ловили бабочек.
Выражение страдания мелькнуло на лице у Дункана. Воспоминания блеснули подобно лунному свету на неспокойной воде.
— Ты научил меня ездить верхом, — продолжала Мег мягко, но настойчиво, — охотиться, забрасывать соколиную приманку. Мы были обручены, когда мне было всего девять лет.
Внезапно кусочки памяти соединились — лицо, имя, детство, пронизанное девчоночьим смехом.
— Мегги? — прошептал Дункан. Улыбка преобразила лицо Мег.
— Да, Дункан. Мегги. Из всех обитателей Блэкторнского замка ты один так меня называешь.
При упоминании Блэкторнского замка тени в голове у Дункана закружились вихрями. Он повернул голову и посмотрел на Саймона.
— Ты упомянул о Блэкторне, когда мы сражались в поединке.
— Верно. Это и помогло мне победить тебя, — сказал Саймон.
— Блэкторн…
Могучее тело Дункана сотрясла дрожь. Еще несколько кусочков памяти соприкоснулись друг с другом и прочно сплелись.
— Лорд Джон, — проговорил Дункан, глядя на Мег. — Мой… отец?
— Да, твой отец, — подтвердила она. — Хотя он и не женился на твоей матери, потому что не был свободен.
Дункан издал какой-то непонятный звук.
104 
